— Ничего себе, «днем не появляются»! — возмутился один из ратников с окровавленным рукавом рубахи. — Вон, на закат посмотри. Ярило токмо земли коснулся!
— Мужики деревенские за сокровищами зачарованными не бегают, — скривился Олег. — Оттого и хлопот таких у них нет. Встряхнул кто-то крикс, заставил раньше времени высунуться. Колдует против нас кто-то…
— Ты, видно, и колдуешь. Глянь, всего сотня без малого мимо болотной нежити прорвалась. А чародей и вовсе один… Ты!
— Что я, по-твоему, сам на себя крикс насылать стану?
— А ты глянь на себя. Ни единой царапины.
— Сила не в колдовстве, а в мастерстве, — выпрямился Середин. — Меня редко кому поцарапать удается. Али попробовать желаешь?
— Посмотрим, — буркнул воин. — Может, и попробую. Рука только заживет.
— Посмотрим, — согласился ведун и отвернулся к девушкам: — Давайте распрягать, ужинать да спать. Меня на стражу опять рано поднимут, выспаться хочу.
Со стороны леса затрубил рог. Все невольно повернулись на звук, многие поднялись на ноги, пытаясь понять, что это значит. Вскоре послышались приглушенные крики, ржание, а спустя минут десять на увал начали один за другим вылетать ратники на взмыленных конях — с мечами и щитами в руках, в блестящих от сала шлемах, в кольчугах, колонтарях. На многих лошадях имелись кровавые потеки, а то и вовсе широкие раны, в которых пульсировало живое мясо. Впрочем, кровь текла и у некоторых воинов, а рваных в клочья плащей, рукавов, сапог и штанин было и вовсе не счесть. Десяток, другой, полусотня, еще… Рать галопом вылетала из-за пологого взгорка непрерывным потоком. Олег успел углядеть среди прочих Верею в вороненой байдане, с какими-то лохмотьями за плечами, и княжеского колдуна в волчьей шкуре — но тут рядом с телегой неожиданно натянул поводья ратник с узкой черной бородой, спешился, рванул шлем. Довольно расхохотался:
— Нате ж, и взаправду прорвались! Ну, ты глянь… — У человека с длинной бородой и пышными усами возраст определить трудно, но глаза воина блестели молодо, радостно и азартно. — Тьма их там! Ан прорвались!
— Что там, на дороге? — поинтересовался Олег.
— Ужасти что! — расхохотался воин, хлопая себя по груди, по бежевым кольчужным складкам. — Кровь, крик, вой! С первого раза запрудились — так нежить половину торфа с кровью и мясом смешала. Опосля назад все покатились. Там попытались сгинувших счесть — да кто ж разберет? Наше дело молодецкое. Али слава, али тризна — а всё веселье! Многие спужались, повернули. Отказались по болоту идти и от клятвы отреклись. Ан и бояре многие повернули. А иные порешили — един раз живем! Всё едино Мары Ледяной никто не минует. Броню надели, да вперед на скаку. Мыслю, сотен пять пошло с нами… Где мои-то?