– Эй, Лакки! Я добавил двуокиси углерода и дал лягушке двойную порцию травки. Ведь вы возьмем ее на встречу с этим чертовым Директором?
– Конечно, Бигмен!
– Отлично! А как насчет того, чтобы позволить мне высказать все, что я о нем думаю?
– Не надо, Бигмен.
– Ура! Моя очередь идти в Душ!
Как и все люди Солнечной системы, Бигмен знал толк в водных процедурах, и принятие Душа было для него величайшим наслаждением. Лакки покорно приготовился прослушать неизбежный в таких случаях кошачий концерт.
Едва Бигмен покончил с первой дикой руладой, раздался сигнал внутренней связи.
– Старр! – По экрану растеклось морщинистое лицо Донахью. Его узкие губы были поджаты, и смотрел он на Лакки довольно неприязненно. – Говорят, вы уже успели подраться с одним из наших рабочих?
– Вот как?
– Вижу, вас не очень помяли?
– Нет, все в порядке, – улыбнулся Лакки.
– Вы, надеюсь, не забыли, что я предупреждал вас?
– У меня никаких претензий.
– В таком случае, мне хотелось бы узнать, намерены ли вы сообщить о случившемся на Землю?
– Я нигде не упомяну об этом инциденте, если только он не будет иметь прямого отношения к тому, что привело меня сюда.
– Прекрасно. – Видно было, что Донахью успокоился. – Я попросил бы также не касаться этой темы во время нашей встречи. Подслушивающие устройства, знаете ли… Мне бы не хотелось…
– Можете быть спокойны, господин Директор.
– Отлично. – Взгляд Донахью смягчился еще более. – Увидимся через час.
Лакки услышал, как Бигмен выключил воду и сокрушительное пение сменилось тихим мурлыканьем.
– Хорошо, мистер Донахью, – приветливо отозвался он и тут же вздрогнул от пронзительного, душераздирающего крика:
– Лакки!!!
В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен с округлившимися от ужаса глазами.
– Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!
Обломки пластикового аквариума уже высохли, лишь на полу оставалось немного влаги. Лист папоротника наполовину прикрывал тельце В-лягушки.
Теперь, когда она была мертва и уже не могла контролировать эмоции окружающих, Лакки смотрел на нее без обычной нежности. Он чувствовал лишь гнев, и, прежде всего, это был гнев по отношению к себе, не предотвратившему беды.
Бигмен, по-прежнему в одних брюках, сжимал и разжимал кулаки.
– Это моя вина, Лакки. Все из-за меня. Я так громко орал, что не слышал, как кто-то вошел.
«Вошел» – было не вполне подходящее слово Убийца не просто вошел – он прожег себе дорогу. Блок управления дверью буквально испарился под действием мощного источника энергии.
Лакки вернулся к экрану.
– Мистер Донахью…