В проходе началась давка.
Стоявшие там пассажиры пытались броситься прочь. Им мешали баулы, мешки и просто другие люди, занявшие все пространство вагона.
Сосед Орловского дернулся, завыл. Из его распоротого живота вываливались внутренности, и несчастный пытался как-то затолкать их обратно.
Георгий увидел метнувшуюся в его сторону когтистую лапу, но кое-как успел извернуться, прикрыться винтовкой.
Удар был такой силы, что трехлинейку выбило из крепко стиснутых пальцев.
Каким-то немыслимым движением Орловский левой рукой бросил в чудовище свой мешок, а правой судорожно рванул из кармана кольт.
К счастью, затвор пистолета был взведен.
Орловский увидел нависшую над ним звериную морду, и в следующий миг палец сам нажал на курок.
Семь выстрелов едва не слились в один и завершились холостым щелчком бойка. Мощные кольтовские пули, выпущенные в упор, разнесли голову зверю, будто это был арбуз, но, валяясь на устлавших пол трупах, обезглавленное чудовище еще продолжало шевелиться, дергать своими смертоносными лапами, словно все еще надеялось сполна воздать своим мучителям.
С его последними судорогами вагон резко дернулся. Кто-то в панике умудрился дернуть стоп-кран, и с верхних полок с грохотом посыпались люди и вещи.
А потом пришел черед отборного мата, довольно быстро утихшего.
До пассажиров, даже тех, кто был в дальних концах вагона, дошел смысл происшедшего, и в сердцах поселился страх.
Никого не удивило превращение человека в зверя, словно все видели и не такое.
Не удивило, но испугало.
Ведь если сумел один, то сможет и кто-то еще. А к чему приводит подобное превращение в тесном пространстве переполненного купе, каждый мог увидеть сам.
Результаты, но не причины.
С последней судорогой монстр вновь превратился в человека, да так и застыл, словно никаких злых чудес и не было.
Вот только как быть с трупами?
Факт успел стать всеобщим достоянием, и люди боязливо косились друг на друга, невольно ожидая от каждого соседа еще более жуткого подвоха.
Сердце Орловского гулко билось. Он привык рисковать жизнью, был четырежды ранен и давно научился усмирять естественное чувство страха. Сколько раз доводилось первым выходить в атаку по насквозь простреливаемому полю, не сгибаясь, показывая пример идущим следом людям!
Но ни разу не доводилось видеть воплотившийся кошмар наяву. Жуткую звериную морду, когтистую лапу…
А разве перекошенные злобой вполне человеческие лица хоть в чем-то лучше?
Орловский кое-как загнал внутрь пережитый ужас. Внешне невозмутимый, он деловито выщелкнул пустую обойму, пошарил по карманам в поисках запасной и перезарядил пистолет.