Но я не стал терять время. Предстояло еще посмотреть, что за парней мне навязал Геримхан Биболатов. И проверить вооружение. И вообще подумать — может быть, можно что-то самому сделать, без Геримхана, чтобы поддержать свой авторитет. Какая-то мысль в голове вертелась, но я никак не мог за нее ухватиться…
* * *
Горы родные, но камни в них предатели… Шуршат под ногами, и даже дождь шуршание не скрадывает… Шаг, еще шаг… Все в напряжении и настороженности… Предельная концентрация, предельная осторожность… Чтобы никто не услышал…
В отличие от пяти недружественных друг другу эмиров в разведку я пошел сам, чтобы самому увидеть все, понять и ощутить. Только так можно потом правильное решение принять. Эмиры, памятуя о потерях в первом столкновении и зная привычную уже всем боевую готовность спецназовцев, со мной пойти не решились. Только отправили от каждого джамаата по разведчику. Я выбрался к самому повороту ущелья, хотя первоначально планировал дойти только до середины и чуть-чуть спуститься по склону — там заросли кустов, если хорошо пригнуться и не бояться натрудить ноги, позволяли пробраться скрытно. Только один из разведчиков решился пройти со мной до конца и, естественно, трое прилетевших со мной парней. Другие разведчики остановились на полдороге, то есть там, где я и собирался остановиться вначале. Они решили, что я не смелый, а просто дурак, и вперед иду только потому, что не понимаю величины угрозы. Более того, все они, включая моих разведчиков, были в камуфляжке, я же был в простом цивильном костюме, который был хорошо заметен среди зелени кустов, омытых дождями. И все равно я не боялся угрозы… Я понимал… Я всегда прекрасно понимал величину любой угрозы и только потому оставался во многих случаях в живых. Но любая угроза становится бедой только тогда, когда сам ртом воробьев ловишь и думаешь не о том, в каком месте может враг появиться, а о том, с кем сейчас твоя жена спит. Я никогда не был женат, и потому мне об этом думать не надо…
Шли осторожно, готовые к появлению федералов в любой момент. Птица бы неожиданно из-за поворота вылетела, мы бы и ее подстрелили, потому что настрой такой был — стрелять на всякое движение. Добрались мы до того самого места, где нос к носу столкнулись наши джамааты с готовыми к бою спецназовцами. Наши тоже, говоря честно, к бою должны были бы быть готовы, потому что шли и торопились на звуки перестрелки, что далеко по долине разносились. Но эта торопливость и подвела их. Звуки перестрелки слышались отчетливо и издалека, а люди, выросшие в горах, даже если им эхо мешает, умеют понимать, откуда этот звук идет. И они пока еще были непростительно расслабленны, собираясь подготовиться к тому моменту, когда окажутся к перестрелке ближе. Они еще ничего не знали о крушении вертолета. Они вообще узнали об этом только тогда, когда я высадил троих своих парней, а сам полетел на рекогносцировку. И не предполагали, с кем ведет бой эмир Геримхан Биболатов. Но даже если бы и знали, то едва ли сумели бы предвидеть такую быструю реакцию спецназовцев. Те сразу выставили заслоны в одну и в другую стороны. И заслон с нашей стороны тут же, без раздумий, включился в бой, потому что был готов к любой неожиданности. А пять джамаатов включились с опозданием, и потому полтора джамаата перестало существовать…