— А что, если я на свидание с ним схожу? — спросил я.
— Зачем, товарищ капитан? — не понял Соболенко.
— Захватить попробую…
— Захватить человека, пришедшего на переговоры… — выразил свой скепсис отец Валентин.
— С бандитами переговоры не ведутся. Но я попробую сделать все в рамках приличий. Можно его на что-то спровоцировать. Кавказцы народ горячий и на провокации поддаются легко. Я все же захвачу его. Кто что по этому поводу думает?
— Мне прискорбно, что я стал причастен к провокации, — заметил священник. — Не знал я, что пограничники работают по ментовской системе…
— Это не ментовская система. Просто менты взяли ее на вооружение. Погранвойска создавались когда-то в системе ВЧК, — цинично усмехнулся я. — А ВЧК всегда, с первых дней существования, была провокатором. У Дзержинского, если вы помните, был такой заместитель — товарищ Петерс, главный специалист по провокациям. Ради того, чтобы заманить в Россию Бориса Савинкова, Петерс создал целую контрреволюционную организацию, вовлек в нее тысячи людей, которых потом расстреляли как отработанный материал… Значит, у нас старые традиции… А вы, батюшка, имеете причины, чтобы ментов не любить?
Я специально обострял и напрягал ситуацию, чтобы разозлиться самому.
— А кто имеет причины, чтобы их любить? — ответил он вопросом на вопрос. И тут же показал совсем не церковный интеллект. — А что касается товарища Петерса, то он был даже заочно приговорен в Англии к смертной казни за ограбление почты и убийства. Это до революции было. Вовремя сбежал в Россию. И потом уже, как многие авторитетные уголовники, попал под крылышко к Дзержинскому.
Желая, похоже, вернуть разговор в прежнее русло, Ксения встала, подошла и за спиной у меня остановилась. В затылок дышала. Я чувствовал, что она готова подтолкнуть меня, готова настаивать, чтобы я решился на этот рискованный шаг.
Я сказал, я предложил, но сам тут же почувствовал всю сложность задуманного. И откуда-то из желудка вдруг потянуло тоской и желанием, чтобы кто-то нашелся, кто стал бы отговаривать меня от этого. А если бы отговаривать начала Ксения, я все готов бы был ей простить, все простить и забыть, и признал бы ее своей женой. Может быть, даже хорошей женой, потому что каждая жена должна беспокоиться за мужа и удерживать его от всяких опасных глупостей.
— И что собой представляет человек в черном костюме? — вместо этого спросила Ксения.
— Он, товарищ капитан, не выглядит робким, — вяло сказал отец Валентин мне, а не ей. — И слабым тоже не выглядит…
— А капитан выглядит робким и слабым? — с вызовом спросила опять же Ксения.