Разговор длился не больше пары минут. После этого Актемар подал условный знак поднятой рукой. Значит, договорились, и мы можем не ждать обстрела с земли. Обстрела с земли мы можем не ждать и по другую сторону узкого фронта.
— Летим! — дал я команду Рауфу.
Вертолет чуть-чуть забрался вверх, не больше десятка метров, и плавно двинулся вдоль Змеиного ущелья. Я из окна приветственно поднял руку. В ответ подняли руки не только мои парни, но и все остальные. Меня все-таки в республике хорошо знали и уважали, хотя официально я давно уже сложил, что называется, оружие и живу вполне легально. Кто-то, возможно, о моих современных делах и слышал, хотя я не афиширую то, что делаю, а кто не слышал, тому приятно, наверное, услышать. Короче говоря, мне показалось, что моему прибытию рады. И тем более рады возможности произвести воздушную разведку…
* * *
Линия узкого фронта пролегала как раз по крутому повороту ущелья, и я сверху сразу рассмотрел позицию, занятую спецназовцами. Скорее всего, это была линейная часть, укомплектованная солдатами. Я, помню, в бытность свою официальным полевым командиром, столкнулся с офицерской группой «летучих мышей» и еле сумел унести ноги с остатками своего джамаата. С офицерскими группами практически невозможно воевать, они цепляются, как клещи, и ты подумать не успеешь, как они уже тебя опережают. Всегда на полшага впереди, и потому приходится только бегством спасаться. С солдатами-спецназовцами, конечно, воевать попроще, воевать даже можно, хотя тоже приятного мало, потому что солдатами руководят офицеры и они тоже умеют опережать мыслью твои действия и предвидят каждый очередной шаг.
Мы летели на предельно малой скорости, и все рассмотреть труда не составляло. Спецназовцы заняли единственную правильную позицию, какую в данном положении можно было занять. Склон на повороте был слишком крутым, чтобы передвигаться по нему широкой развернутой цепью, к чему, казалось бы, склоняет численное превосходство. Но идти, минуя тропу, и не держаться при этом за редкие стволы деревьев слишком сложно. Да и то там передвигаться можно было бы лишь на четвереньках, располагаясь ради устойчивости головой кверху, и двигаться вперед боком. То есть сразу сделать из себя мишень и, читая молитвы, только ждать, когда тебя застрелят. Перекрыть тропу же оказалось легко. Но встреча спецназовцев с джамаатами, идущими на соединение с Геримханом Биболатовым, произошла, как я понял, неожиданно. Группы вышли навстречу одна другой на повороте и оказались слишком близко, чтобы успеть подумать и оценить ситуацию. Просто спецназовцы в этом случае оказались более подготовленными, имеющими лучшую реакцию и первыми среагировали — открыли стрельбу на поражение. Часть склона у поворота была усеяна трупами. Я даже считать не стал, сразу прикинув, что здесь лежит не менее полутора десятков бойцов — большие потери для небольших сил Геримхана, если учитывать задачу, которую он перед собой ставил. И за поворотом еще два тела. Это спецназовцы. Но соотношение потерь показывало явное преимущества обороняющейся стороны в тактике. В принципе, так и должно было бы случиться, потому что после первого столкновения джамааты, не ожидавшие встречи, сразу отошли, а спецназовцы, напротив, укрепили свою позицию камнями. Потом джамааты собрались с силами и пошли на штурм. Штурм провести можно было бы, но проводить его следовало более решительно. А решительности бойцам, видимо, и не хватило. Они потеряли несколько человек при атаке и еще несколько человек при отступлении. И теперь ждали, что называется, у моря погоды, изредка высовываясь и постреливая и нарываясь на встречный огонь. Впрочем, здесь потерь не несла ни одна из сторон. Я насчитал шесть спецназовцев на позиции. Один из них, судя по всему офицер, к тому же не имеющий бронежилета, махал нам рукой, принимая за своих, и показывал, чтобы мы пролетели дальше.