* * *
Бандиты были классическими. Бородатые загорелые физиономии и обязательные зеленые повязки на голове с надписью арабской вязью. Рассмотреть все это позволял уже не оптический прицел с тепловизором, а простой офицерский бинокль, правда, тоже трофейный, более сильный, чем штатный офицерский бинокль Российской армии. Этот бинокль позволял даже глаза рассмотреть, их выражение. Испуга в глазах, конечно, не было, только настороженность. Вообще те, кто сейчас в боевиках остался, кто не сложил оружие «под амнистию», не имеют склонности к испугу. Это все парни тертые, и мерзавцы, большей частью, отпетые, которым никакая амнистия не грозит, потому что чужой крови на них с избытком… Такие не боятся ни боя, ни смерти, ни привидений, опасаются только «зоны», на которую их отправят, если попадутся. Впрочем, здесь я, возможно, ошибаюсь. «Зоны» они боятся только в том случае, если приговором будет пожизненное заключение. А на всех других «зонах», даже среди «полосатиков»,[12] как поговаривают, чечены чувствуют себя как на курорте… А некоторые, только оказавшись там, через короткий промежуток времени снова нам в руки попадаются. По документам начнешь проверять — он, оказывается, в это время «сидит», как и положено… Жалко, конечно, что я не там служу, хотя мне собственная служба больше по душе, но и там порядок навести хотелось бы…
* * *
Первоначальная дистанция в сто двадцать метров оказалась не такой и большой — шаг за шагом, с оглядкой, с прислушиванием, при полной концентрации внимания, и вот уже дистанция сократилась вдвое, но ничего пока не произошло из того, что могло бы произойти. А бандиты сами знали, какую прекрасную мишень они собой представляют и как каждому спецназовцу не терпится пустить в них пулю, а то и целую очередь.
Разведчики осмелели и в глазах, как показывал сильный бинокль, появилась наглая расслабленность. Они как раз вышли к месту, на котором была уничтожена первая группа. Тела своих погибших собратьев не тронули. Но переглянулись и обменялись вполголоса какими-то фразами. Потом один, по возрасту младший и, видимо, подчиненный, вытащил из нагрудного кармана переговорное устройство и сказал что-то в микрофон. Это была команда. Разведчики присели на камни, все же несколько раз бросив опасливые взгляды в сторону скалы, хотя им скалу было видно плохо и их со скалы было практически не видно за кустами.
Минуты не прошло, как команда передалась по инстанции, и из кустов вдалеке вышли тремя колоннами боевики. В каждой колонне по двадцать человек. Значит, решили бросить почти все силы, оставив лишь небольшой резерв, чтобы смять нас и уничтожить. Передвигались бегом, бежать старались беззвучно, однако это получалось плохо. Выучки боевикам явно не хватало. Я бы таких в свой взвод не взял. Мои парни бегают в два раза быстрее и шума издают в два раза меньше. А как правило, случается так, что если нет выучки в одном, то точно так же недостает ее и во всем другом. Это я уже обязан учесть на будущее, когда возникнет ситуация, когда дело будет решаться не количеством стволов, а именно выучкой. А такое происходит, как правило, в каждом бое. Много раз по чуть-чуть — в итоге набегает значительное преимущество.