— Господин Табаре, — отозвался следователь, — расследование вы провели превосходно, и я уверен, что вы полностью правы.
— Ну, что я говорил! — вскричал Лекок. — Папаша Загоню-в-угол просто великолепен!
— И неподражаем! — иронически заметил Жевроль. — Только я думаю, что этот молодой человек чувствовал себя не очень-то ловко с узелком из белой салфетки — ее ведь видно издалека.
— Ну, узелок он далеко не унес, — ответил папаша Табаре. — Поймите, он не дурак, чтобы ехать до железнодорожной станции омнибусом. Он пошел туда пешком и короткой дорогой — по берегу. А дойдя до Сены, первым делом незаметно выбросил свою ношу — если только он не хитрее, чем я предполагаю.
— Вы уверены, папаша Загоню-в-угол? — спросил Жевроль.
— Могу держать пари. Я даже послал троих людей, чтобы они под наблюдением жандарма обшарили поблизости дно Сены. Если они найдут узелок, то получат вознаграждение.
— Из вашего кармана, неугомонный старик?
— Да, господин Жевроль, из моего.
— Да только найдут ли? — пробормотал следователь.
В этот миг вошел жандарм.
— Вот, — сказал он, протягивая мокрую салфетку, в которую было завернуто столовое серебро, деньги и золотые украшения. — Это люди нашли в Сене. Они просят обещанные сто франков.
Папаша Табаре достал из бумажника банкноту и отдал жандарму.
— Что вы теперь думаете, господин следователь? — спросил он, снисходительно и гордо взглянув на Жевроля.
— Думаю, что благодаря вашей необычайной проницательности мы близки к тому…
Закончить ему помешали: явился врач, приглашенный для вскрытия.
Покончив со своими неприятными обязанностями, он смог лишь подтвердить предположения и догадки папаши Табаре. Положение трупа врач объяснил точно так же и так же полагал, что убийству предшествовала борьба. Более того, он обнаружил на шее жертвы чуть посиневшую странгуляционную полосу — по всей вероятности, убийца схватил вдову за горло. И наконец, врач сообщил, что ела вдова Леруж примерно за три часа до смерти.
Теперь оставалось лишь собрать кое-какие вещественные доказательства, чтобы впоследствии предъявить их обвиняемому.
Папаша Табаре с необычайной тщательностью осмотрел ногти убитой и с величайшими предосторожностями извлек из-под них несколько крошечных лоскутков перчаточной кожи. Самый большой не достигал в длину и двух миллиметров, однако цвет его был хорошо различим. Сыщик отложил в сторону и лоскут юбки, о который убийца вытер оружие. Это, а также найденный в Сене сверток и обнаруженные г-ном Табаре отпечатки было все, что оставил после себя преступник.
Этого было мало, но и такая малость в глазах г-на Дабюрона приобретала величайшую ценность: она давала надежду на успех. Камень преткновения при расследовании таинственных преступлений — ошибка в установлении мотива. Если поиски принимают неверное направление, то следствие все больше и больше отдаляется от истины. Следователь был почти убежден, что теперь благодаря папаше Табаре — уже не собьется с пути.