- Замолчите, вы, - зашипел Геллер и, налив подряд еще две рюмки, выпил их залпом.
IV
Вдоль реки над головой то и дело проносились электровозы, обдавая прохожих горячим зловонием. Внизу и вверху сигналили автомобили. Был влажный бесцветный осенний день.
- Тебе нравится у нас? - спросил Эрнест Холл.
- У вас, как и у нас, - невозмутимо ответил Леонор.
- Я никогда не был в Европе, но мне рассказывали, что там очень красиво. Во всяком случае там еще не научились загаживать города, как у нас.
Леонор поднял воротник плаща.
- Ты, Эрнест, говоришь так, будто Европа тебя и впрямь интересует.
- А тебя?
Снова над головой пронесся поезд. Леонор на мгновенье остановился и посмотрел ему вслед.
- Двигатель дрянь, - сказал он.
- Это всем известно, - перебил его Эрнест. - Так как же насчет Европы?
- А какая разница! Я вспоминаю наш маленький городок, директора Штиммера и нашу гимназию. Смешно, право!..
- Смешно? Послушай, почему ты корчишь из себя этакую бесстрастную скотину? Ведь это довольно противно.
Леонор остановился и пристально посмотрел на своего спутника.
- Холл, если ты действительно хочешь, чтобы мы дружили, давай не будем болтать о чепухе. В конечном счете, если судить по вашим стандартам, я веду себя отлично.
Они спустились с моста и пошли по набережной. Теперь было хорошо видно, какой грязной была вода в реке.
- В Америке был такой ученый, Ленгмьюр. Он первый доказал, что пленки масла на воде - это мономолекулярные пленки.
- Ну и что же? - с нескрываемым раздражением спросил Холл.
- Мы слишком мало знаем о мономолекулярных слоях. Мне кажется, что будущая теория материи должна представлять себе атомы и атомные частицы как разбухающие пленки, которые построены из частиц первоматерии.
Холл вдруг остановился и взял Леонора за руку.
- Послушай, дружище. У тебя когда-нибудь появляется чувство неудовлетворенности от того, что ты живешь и работаешь у нас? Тебя не тянет на родину?
Леонор улыбнулся.
- Нет.
- А у тебя не осталась там, в Германии, ну, скажем, любимая девушка?
- А что это такое?
Холл энергично сплюнул.
- Не притворяйся дураком. Ты, парень, знай. Что мы, американцы, можем шутить до поры до времени.
Леонор облокотился на гранитные перила.
- Мы американцы, мы европейцы, мы негры... Честное слово, Эрнест, я просто не понимаю, для чего все это говорится. Я не имею никакого представления о любви, и следовательно, никакой девушки у меня в принципе быть не может.
- Ты врешь!
- Я?
- Да, ты.
- Но, Эрнест...
- Леонор. До сих пор я знал тебя как умного парня. Никто никогда не сможет по достоинству оценить все то, что ты сделал для нашей фирмы. Я могу сказать тебе откровенно, что твои работы наши ребята изучают как какой-то особый курс. Это нас заставляет делать Геллер. Но... Но когда я увидел вчера девушку из Европы...