— И ты поверил? Слышь, Лазарь, скажи честно: поверил?!
— Я поверил, — кивнул очкарик Лазарь.
— Ну и правильно сделал. Вера, она горами движет. Только на кой она тебе?
— Вера?
— Любовь.
— А это уже, извините, не ваше дело.
— Нет, Лазарь. Это не я к тебе, это ты ко мне пришел. Сам пришел, я тебя не звал. Теперь у нас одно дело, общее. Зачем тебе жену любить?
— В каком смысле — зачем?
— В прямом. Ну, разлюбил, бывает. Сам говоришь: двое детей у тебя, баба, секретарша, заработки. Живи с супругой, как все. Без любви. Небось, раз со школы, надоела до чертиков?
— Нет. Просто разлюбил. Была любовь и сплыла. Равнодушие. Вы, наверное, не поймете: это как счет в банке. Или дом. Или привычные тапочки. Смотришь однажды, а счет пустой, дом кто-то перекупил… тапочки сносились. Я привык, Жора. Привык любить жену. Мне без этого не по себе. Словно обокрали.
— Тапочки — это да, — согласился Жора. — Тапочки я понимаю.
Он расстегнул рубашку, почесал волосатую грудь и внезапно спросил:
— Глеб — твой друг?
— Какой Глеб? А-а… ну да, конечно. Друг.
— Близкий.
— Близкий?
— Самый лучший? — настаивал Жора без видимой связи с предыдущим разговором. Видимо, Мяснику было очень важно узнать, что Глеб Артюхов, приславший к нему очкастого Лазаря с пропащей любовью, находится с этим самым Лазарем в наитеснейших дружеских отношениях.
— Самый. Мы знакомы с детства. И работаем вместе: Глеб — мой комдир. Ну, коммерческий директор. А что?
— Ничего. Давай дальше про тапочки.
— Хватит про тапочки. У меня любовь умерла. — Очкарик сказал это без малейшей патетики, скучно и обыденно. Так обсуждают деловой вопрос с малознакомым бизнес-партнером, которого хорошо отрекомендовали люди, заслуживающие доверия. — Глеб сказал, что вы можете поднять. Мертвую любовь — поднять. Беретесь или нет? Если нет, я пойду. Выпивка и закуска за мой счет.
— Твой счет… — буркнул Жора. — Любовь, говоришь, поднять? Сама, говоришь, не стоит?
Он долго хохотал. Потом взял веточку акации и написал на земле цифру.
Длинную.
— Вот твой счет. За подъем. Потянешь?
Очкарик с уважением посмотрел на цифру.
— Однако у вас и тарифы… Потяну. Легко. Только, Жора, вы запомните на всякий случай: я — человек простой. Если что, я вернусь. И за каждую копейку спрошу.
— А ты меня не пугай. — Мордатый доел последнюю шпротину и лениво поднялся с ящика. — Я страх какой пугливый. Начну тебе любовь поднимать, а руки, понимаешь, дрожат… Она и не встанет. Ладно, пошли в подвал.
— Зачем в подвал? — не понял очкарик.
— Поднимать. Я обожаю, когда в подвале, возле холодильника. Там мясо на леднике хранится, мне от мяса сил прибывает.