В то время, как я прикидывал, как можно изменить основную тему, чтобы она звучала интересно, Джульен выпрямился, поднял голову, посмотрел направо и налево, и велел мне оставаться в машине. Я все равно намеревался выйти вместе с ним, но он настаивал, чтобы я остался читать, с включенным светом под потолком кабины.
Гром и молния, никто не видит дальше своего носа. Свет под потолком освещал меня, черного молодого человека, сидящего в машине с заведенным мотором в тихом еврейском районе в одиннадцать вечера. Любой житель, заметив меня, тут же вызвал бы копов. Понятно, что если вы не черный и в подобных переделках не бывали, вы так не думаете. Но — вне всякого сомнения Джульен, с его поэтическим, [непеч. ], воображением мог бы легко поставить себя в мое положение. Мог бы — но не захотел.
Впрочем, я сам такой же. Будь я за рулем, и следуй мы через Гарлем ночью, я бы также бездумно остановился бы у углового магазина, чтобы купить сок или кока-колу, и оставил бы его одного в машине, белого. Правильно. А может и не оставил бы. Улицы Гарлема — они обостряют чувства и мысли, и заставляют тебя думать обо всем заранее.
Я выключил верхний свет и стал смотреть, как Джульен пересекает газон дома, у которого мы припарковались, огибает осторожно угол, и останавливается. Он посмотрел чуть вверх. Вскоре окно на первом этаже, выше уровня глаз, открылось, и что-то, силуэт, человеческая форма, выскользнула из него в объятия Джульена.
Они вошли в тусклый круг света, бросаемый наклоненным фонарем на часть газона — Джульен, весь — улыбки и нежность, и девушка — деловая… впрочем, наверное, девушка — неправильное слово. Женщина, а не девушка — очень молодая, возможно еще формирующаяся, и все-таки женщина. Лицо мне было не разглядеть, часть его была закрыта густыми кудрями которые впоследствии оказались рыжевато-блондинистыми. Тело ее, насколько можно было судить — одежда на ней не очень открытого типа была — тело ее было телом крестьянки — приземистое, подумал я, крепкое, мощное такое. Походка почти мужская. Осанка уверенная. Какой-то мешок, а может рюкзак, был перекинут у нее через плечо. Джульен открыл ей заднюю дверь, сволочь, и мне пришлось остаться на переднем сидении. Время и место не подходили для джентльменских препираний.
III.
Джульен включил скорость.
Создание на заднем сидении мигнуло несколько раз, в ожидании, когда пройдет первый шок, чтобы сказать мне, что зовут ее Дебби. Все белые всегда сперва слегка шокированы, когда внезапно сталкиваются с незнакомым черным в темноте. Я обернулся полностью назад, протянул ей руку, и она ее поспешно пожала. Ладонь у нее была сухая и мягкая. Духи ее были хороши! Она улыбнулась — чуть слишком любезно, как белые обычно мне улыбаются, когда видят меня в первый раз, улыбаются, дабы показать, что обожают негров и даже, может быть, сами были бы не прочь стать неграми.