Внезапно у меня заболела голова и запульсировало в висках. Эта мысль о моем отце, догадка, ощущение — вот что вызвало эту боль. Но я ничего не мог вспомнить. Через некоторое время дверь открылась, и вошла Флора. Был поздний вечер.
На ней была зеленая шелковая блузка и длинная шерстяная юбка. Волосы ее были уложены пучком на затылке и выглядела она бледной. На шее все еще висел собачий свисток.
— Добрый вечер, — я встал с места.
Но она не ответила. Подойдя к стенному бару, она налила себе солидную порцию Джэка Дэниэльса и опрокинула рюмку как заправский мужчина. Вновь наполнила ее, подошла к столу и села на стул.
Я закурил сигарету и протянул ей. Она кивнула головой, потом сообщила:
— Дорога в Амбер — почти невозможно пройти.
— Почему?
Она посмотрела на меня достаточно изумленно.
— Ты когда в последний раз ей пользовался?
Я пожал плечами.
— Не помню.
— Ну что ж, будь по-твоему. Просто мне интересно, какую лепту ты во все это внес.
Я промолчал, потому что понятия не имел, о чем она говорит. Но затем я вспомнил, что, кроме Дороги, попасть в Амбер можно было куда более легким путем. Было совершенно очевидно, что она не могла им воспользоваться.
— У тебя не хватает нескольких Червовых Карт, — внезапно сказал я, почти что своим настоящим голосом.
Она подскочила на стуле и пролила виски.
— Отдай! — вскричала она, хватаясь за свисток.
Я быстро встал и схватил ее за плечи.
— Я их не взял. Просто посмотрел, что к чему.
Она явно успокоилась, потом начала тихо плакать, и я мягко подтолкнул ее обратно к стулу.
— Я думала, ты забрал те, что я оставила. Да и как еще я могла понять твои слова?
Я не стал извиняться. Мне почему-то казалось, что для меня это совсем не обязательно.
— И далеко ты ушла?
— Совсем недалеко.
Тут она посмотрела на меня, рассмеялась и в глазах ее зажглись огоньки.
— Так значит, это твоих рук дело? Ты закрыл мне дорогу в Амбер еще до того, как явиться сюда? Ты ведь знал, что я пойду к Эрику. Теперь мне надо ждать, когда он придет сюда. Ты хотел заманить его сюда, верно? Но ведь он кого-нибудь пришлет. Он не явится сюда сам.
Странная нотка восхищения проскользнула в голосе этой женщины, которая спокойно призналась, что собирается предать меня врагу, и, более того, обязательно предаст, если только ей представится эта возможность, когда она говорила о том, что она считала я сделал, чтобы помешать ее планам. Как могла она спокойно признаваться в предательстве в присутствии предполагаемой жертвы? Ответ сам собой возник в моей голове: таковы были все в нашей семье. Нам ни к чему было хитрить друг с другом. Хотя мне почему-то казалось, что у нее все же отсутствует настоящий профессионализм.