Каждое утро Червяк спускал нас вниз в темноту и вечером поднимал наверх. Однажды он сказал мне:
― Неправда ли, будет жаль, если со мной приключится припадок, когда я буду поднимать вас наверх? Такой славный парнишка, как я посмотрю, и вдруг ― придется потерять место из-за вашей головы.
Я ответил:
― Бросьте это! Не то вы так напугаете меня, что я не захочу больше спуститься.
Он неприятно усмехнулся и не сказал больше ничего. Однако, все же он ужасно действовал мне на нервы.
Был вечер. Мы разложили костер и готовились подняться наверх. Дулей Рилейвич поднялся первым и я следил за тем, как он на мгновенье заслонил кусочек голубого неба своим телом. Затем бадья медленно спустилась за мной. Я полез, в нее. Вдруг мне стало не по себе и я от всей души пожелал быть где-нибудь в другом месте, только не в этой ужасной яме. Я почувствовал, как отделился от земли и стал подниматься. Стены штольни скользили мимо меня. Я поднимался все выше и выше. Кусочек голубого неба все больше и больше расширялся, на нем блестела звезда. Я слышал скрип, скрип ручки ворота. Почему-то звук его показался мне зловещим. Он как будто говорил: «Берегись, берегись, берегись!» Я был теперь на расстоянии десяти футов от поверхности. Бадья немного колыхалась, поэтому я протянул руку и схватился за нижнюю ступень лестницы, чтобы укрепиться.
Вдруг в одно мгновение мне показалось, как будто тяжесть бадьи, которую я чувствовал под ногами, внезапно отпала и рука моя оказалась почти выдернутой из плеча. Я висел в отчаянном положении на нижней перекладине лестницы, а бадья разбилась о дно с треском, от которого сжалось мое сердце. Наконец я понял: с Червяком приключился припадок.
Я быстро ухватился обеими руками и с большими усилиями начал подниматься со ступеньки на ступеньку. Я был охвачен ужасом, ослабел от страха; но какой-то инстинкт заставлял меня отчаянно цепляться. Я висел, полурыдая, дрожа, голова моя кружилась. Минута показалась мне годом. Я увидел лицо Дулея, смотревшего на меня вниз. Он видел, как я уцепился, и с беспокойством кричал мне, чтобы я поднимался наверх. Преодолевая охватившую меня дурноту, я поднимался, пока не почувствовал наконец его сильную руку вокруг себя, и тут я готов поклясться на ворохе библий, что этот грубый славянин показался мне одним из божьих ангелов.
Я снова был на твердой почве. Червяк лежал, вытянувшись без движения. Не говоря ни слова, славянин взвалил его на свои дюжие плечи. Ручей был над холмом на расстоянии пятидесяти ярдов. Прежде чем мы дошли до него, Червяк начал обнаруживать признаки возвращающегося сознания. Когда же мы приблизились к ледяной воде, он принялся охать и ворочать глазами самым невероятным образом.