О, что это было за зрелище, что за декорации! Путь 98-го года! Величайшее мужество, безумный ужас, властная алчность, самоотверженное жертвоприношение! Но над всем этим ― его жажда, его надежда, его страсть и мука ― властно царил отважный дух Открывающего Путь, отважного Пионера. Тогда я понял все до конца. Эти молчаливые, терпеливые труженики были завоеватели Великой Белой Страны, мужи Дальнего Севера, братья Полярного Хаоса. Ни одна сага не прославит их подвига, ни одно сказание не обессмертит их. Их имена будут записаны на снег, который растает и исчезнет под улыбкой весны. Но в делах своих они будут жить, и их неукротимый дух будет светить как маяк, озаряя мрачные своды Вечности.
Я провел эту ночь в бараке и на следующее утро снова наведался в палатку, где лежала Берна. На мой зов опять появилась мадам в пестром капоте, но на этот раз к моему удивлению, она была очень любезна:
― Нет, ― ответила она твердо, ― вы не можете увидеть девушку. Она совершенно лишилась сил. Мы дали ей сонный порошок, и теперь она спит. Но она очень больна, пришлось послать за доктором.
Делать было нечего. С тяжелым сердцем я поблагодарил ее, выразил свое сожаление и ушел. Я старался разобраться в том, что заставляло меня так беспокоиться за девушку. Я беспрерывно думал о ней с нежностью и тоской. Я так мало знал ее, но это «мало» так много значило для меня. Я находил грустную радость, вызывая в своем воображение ее образ. О, я может быть был глуп и молод, но я никогда еще не встречал девушки, которая нравилась бы мне, и это было очень, очень сладко.
Итак, я вернулся в ресторан и дал жирному малому записку, которую он обещал передать ей в руки. Я написал: «Дорогая Берна, не могу выразить вам, как глубоко я потрясен смертью вашего дедушки, как я сочувствую вам в вашем горе. Я свернул с другой дороги, чтобы повидать вас, но вы были слишком больны. Теперь я должен вернуться обратно. Если бы я только мог сказать вам слово, чтобы подкрепить вас! Я ужасно огорчен этим. Берна, дорогая, вернитесь, вернитесь обратно. Эта страна не для вас. Если я могу чем-нибудь помочь вам, Берна, дайте мне знать, если вы приедете в Беннет; я увижу вас там. Верьте мне, дорогая, мое сердце болит за вас. Будьте мужественны. Всегда преданный вам Этоль Мельдрум».
Затем я снова направился в Беннет.
Наш последний груз был благополучно доставлен в Беннет, и путь закончен. Мы перетащили четыре тысячи фунтов снаряжения через тридцать семь миль расстояния, и это заняло почти месяц. Работая в среднем по пятнадцать часов в сутки, мы истощили вконец свои силы. Однако, оглядываясь назад, я думаю, что мы преодолели все скорее благодаря непоколебимой настойчивости и упорству, чем отчаянным усилиям и выносливости. Несомненно, что для огромного большинства путь означал только лишения, бедствия и страдания; но это была жалкая обольщенная толпа, которой никогда не следовало бы покидать своих плугов, конторок и прилавков. Были и другие, как мы, для которых все это в большей или меньшей степени было утомительно, но которые все же преодолевали препятствия вполне благополучно. Наконец, было меньшинство, для которого все это было лишь некоторым неудобством. Это были закаленные ветераны пути, для которых его испытания сводились к рабочему дню. Казалось, будто Великая Белая Страна испытывает нас, отделяет годных от негодных, свидетельствуя о себе, как о стране Сильного, стране Мужей.