Широкая доска с набитыми на нее поперечными планками поползла наверх, моряки споро примотали ее на крышку трюма. За борт вывесили два круглых, с сосковидными умбоиами щита.
— Отпустить концы!
— Отпустить концы! — эхом повторил ведун. Двое моряков — один на носу, другой на корме — смотали с выпирающих наружу окончаний шпангоутов толстые канаты, дернули ослабленные концы. Петли спрыгнули с причальных бревен, упали в воду. Моряки быстро их подтянули, смотав в бухту.
— Горислав, с веслом на нос! — Эту команду отдал уже не Любовод, и Олег повернул голову к Коршунову: — Давай, командуй. Это, как понимаю, твое дело.
— Малюта, с веслом на нос! — тут же скомандовал молодой кормчий. — Отталкивайся. Отбойники… Нет, отбойники пока не трогайте. Пусть помокнут, ничего с ними не сделается. Кто там еще… Легостай, Тютюня, на борт с веслами! Готовьтесь!
Торговые корабли медленно отползали от берега. Течение тут же подхватило судно Любовода, понесло его вниз — но оно же стало наваливать на причал ладью Олега.
— Ну же, упирайтесь! — повысил голос Ксандр. — Сил, что ли, совсем нет?
Грохнули дубовые отбойники, зажатые между бортом и причалом, корабль скрипнул, откатился на пару шагов.
— Ну, дружно все! — скомандовал кормчий. Моряки навалились, ладья пошла назад. Течение стало заворачивать корму, но Ксандр, казалось, ничего не замечал:
— Еще дружно! Еще!
Волга закрутила корабль — но он успел выкатиться за длину причала, проплыл мимо, продолжая вращение, и встал поперек реки. Кормчий навалился на весло, затормаживая величавый танец, вырвал его из воды, гребнул, потом еще. Судно плавно выправилось носом вниз по реке и покатилось вслед за первым по самой стремнине.
— Молодец, Детка, — выдохнул Ксандр.
— Детка — это название? — поинтересовался Середин. — А то судно тогда как называется?
— Мамкой, — усмехнулся кормчий. — Оно ведь первым уродилось. С его прибытков вторую ладью строили.
На Мамке медленно поползла вверх поперечина, наполнился боковым ветром парус с алым крестом, вписанным в круг Коловорота.
— Поднять парус! — скомандовал Олег.
— Хватит голосить, не на торгу, — неожиданно осадил его с насмешкой безволосый моряк в душегрейке на голое тело.
— Что ты сказал? — растерялся от неожиданности ведун.
— Кошельком своим командуй, — охотно посоветовал моряк, — а не ладьей. Коли загрузили тебя сюда, так хоть не мешайся.
— Что? — Олег вытянул руку, указывая бунтарю на горло. — Что ты сказал?
— Да ты еще и глухой, приятель? — расплылся в ухмылке моряк.
На шее его билась тугая жилка, и ведун начал мерно подрагивать пальцами, приноравливаясь к его пульсу.