Он резал правду с подкупающей искренностью. Когда я взял его в храм Энмеркара, думая, что он будет поражен его красотой и величием, он тут же сказал:
— Ой, какой маленький и уродливый!
Этого я не ожидал. Позже я стал воспринимать великий храм моего деда глазами Энкиду, и воистину, он показался мне маленьким и уродливым, да еще он очень нуждался в ремонте. Но вместо того чтобы его чинить, я снес его совсем и построил новый, роскошный, в пять раз больше, на Белом Помосте. Это тот самый храм, что и теперь стоит там, и по-моему, завоюет славу в грядущих тысячелетиях.
Не обошлось без неприятностей. Когда я сносил храм Энмеркара, я рассказал Инанне, что собираюсь сделать, и она посмотрела на меня так, словно я плюнул на алтарь, и ответила:
— Но ведь это величайший из храмов!
— Тот храм, что был на его месте ранее, тот, что построил Мескингашер, был тоже величайшим храмом в свое время. А теперь его никто не помнит. В самой природе царей заложено стремление заменять великое величайшим, прекрасные храмы прекраснейшими. Энмеркар хорошо строил, но я буду строить лучше.
Она испепеляла меня гневным взглядом:
— А где будет жить богиня, пока ты строишь новый храм?
— Богиня живет во всем Уруке сразу. Она будет жить в каждом доме, на каждой улице, в воздухе над нами — так же, как сейчас.
Инанна была в ярости. Она собрала совет старейшин, совет народа, чтобы объявить свое несогласие. Но никто не мог удержать меня от стремления построить новый храм. Царь должен прославлять богиню, посвящая ей все новые и новые храмы. Поэтому мы стерли с лица земли храм Энмеркара, до самого основания, хотя оставили нетронутыми те подземные лабиринты, в которых прячутся демоны: мне не хотелось с ними связываться. Я привез известняковые плиты из карьеров, чтобы они стали новым основанием храма, и заложил фундамент, какого еще свет не видывал: таковы были его размеры. Горожане Урука в удивлении ахали, когда приходили посмотреть, как продвигается дело, какова ширина и длина будущего строения.
Строя новый храм, я применил все секреты строительного искусства, которыми только владел. Я поднял выше Белый Помост, пока он не достиг полпути до небес, и поставил свой храм высоко, так, как стоят храмы в Кише. Я сделал стены гораздо толще, чем их делали раньше, и стены эти сплошь состояли из ниш и выступов, крепких, словно бедра богов. Чтобы украсить стены, я придумал нечто столь прекрасное и удивительное, что за одно это меня должны помнить, даже если все мои прочие достижения и завоевания будут забыты. В глиняную штукатурку, пока она еще не просохла на стенах, вгоняли длинные «гвозди» — конусы из хорошо обожженной глины. Их шляпки раскрашивали белым, красным, желтым и черным цветом. Они образовывали удивительные цветные орнаменты. Когда глаз скользит по стенам моего храма, он радуется многоцветию и сложности узора. Это все равно что смотреть на тканый ковер. Но ковер этот сделан не из цветной шерсти, а из раскрашенных «шляпок» гвоздей.