Он пристально посмотрел на меня.
— Как по-твоему, я трус? Но Хувава поднялся и заревел, а рев его — как рев тех бурь, что приносят великие потоки дождя. Я думал — умру от ужаса. Его пасть — огонь, его дыхание — смерть.
Я все еще не мог поверить своим ушам.
— Ты говоришь, что видел демона в лицо?! — снова спросил я.
— Я его видел. Нет в этом мире ничего страшнее. Хувава — чудище, которое невозможно выдумать. Зубы его — как драконьи клыки. У него львиная морда.
Энкиду весь дрожал, глаза его сверкали.
— Когда он кидается на тебя, это как напор бурной реки. Он пожирает деревья и тростник, словно траву.
Я снова тупо повторил:
— Ты видел демона!
— Видел, Гильгамеш, видел! Мне посчастливилось убраться подобру-поздорову. Во второй раз мне уже не убежать. Он нас убьет. Говорю тебе: если мы пойдем в Землю Кедров, ОН УБЬЕТ НАС! Он видит все, что происходит в этом лесу. Он слышит, как дикие коровы бродят в лесу, даже если они далеко-далеко него. От него не убежать. Борьба будет неравной.
Он покачала головой.
— Гильгамеш, я столь же изголодался по приключениям, как и ты, но изголодался ли ты по смерти?
— А ты как думаешь?
— Но ведь ты же собрался в Землю Кедров!
— Ради приключений, да. Ради того, чтоб сердце у меня в груди билось быстрее. Но по смерти я еще не соскучился. Именно любовь к жизни тянет меня в Землю Кедров, а не желание проститься с жизнью. Ты сам знаешь.
— Но забраться в логово Хувавы…
— Нет, Энкиду. Я видел, как плывут по реке трупы, и мне не хочется думать, что это наш удел. Ненавижу смерть. Она — мой враг.
— Тогда зачем туда идти?
— Потому что так надо.
— Да почему так надо?! Мы же можем пойти на север! На юг! Мы можем…
— Нет! — твердо сказал я.
Во мне теперь горел огонь. Мне больно было видеть, как Энкиду умирал от страха. Душа его разнежилась в Уруке, и он мог умереть, если я не вытащу его из такого состояния. Ради него самого мы должны были отправиться в это путешествие, как бы мы ни рисковали.
— Есть только одно место, куда мы можем идти, и это место — Земля Кедров!
— Где мы наверняка распростимся с жизнью.
— Я в этом не уверен. Но подумай-ка вот над чем, друг: только боги живут вечно, да и то им приходится время от времени попробовать смерть на язык. Что до нас, смертных, то наши дерзания — это так, пустой звук. И все же мы обязаны дерзать — вот что я думаю.
— И умереть. Никогда бы не подумал, что ты так мечтаешь о смерти, Гильгамеш. Неважно, что ты говоришь, важно, на что это похоже.
— Да нет же! Нет! Я хочу отбиваться от смерти, пока смогу! Но в страхе я жить не собираюсь! Разве может так быть, Энкиду, что ты боишься?!