Глаза его сияли от возбуждения. Сила рвалась из его тела. Я воспрянул духом. Я улыбнулся в первый раз за столько дней и обнял его.
— Пошли, брат! — сказал он, и мы вышли на пыльные и грязные улицы искать Небесного Быка.
Был полдневный час. В этой страшной жаре улицы были пусты, но дорогу к быку спрашивать не пришлось. Я чувствовал его присутствие в городе, как чувствуется близость раскаленного клейма у щеки. Точно так же чувствовал его и Энкиду, в ком еще была жива острота чувств его прошлой жизни. Он подставил лицо ветру, раздувал ноздри, его уши ловили все шорохи. Он показывал, куда идти, и мы шли. В округе Льва мы натолкнулись на свежий навоз. В округе Тростника мы увидели перевернутые тележки торговцев, разбросанные по улицам товары, потому что здесь пронесся бык. А в округе, прозванном Улей, где на тесных улицах едва остается место, чтобы пройти, мы увидели выломанные из зданий кирпичи — там продирался бык.
Чуть позже мы наткнулись на кое-что похуже: камни мостовой были запятнаны кровью, а мужчина и женщина стояли с пустыми глазами, как статуи. Мужчина держал на руках изувеченное тело ребенка. Мальчик четырех или пяти лет, оказавшийся на дороге у быка. Я взмолился, чтобы Энлиль дал ребенку быструю смерть, но какую милость мог послать бог матери и отцу? Когда мы пробегали мимо, женщина узнала нас и протянула к нам руки, словно молила меня: «О царь, отдай мне обратно моего сына!» Я не мог сделать это для нее. Я не мог дать ей в утешение ничего, кроме крови проклятого быка. Только утешит ли это ее?
Смерть этого малыша, думалось мне, на совести Инанны. Вот как она служит своему народу, убивая невинных младенцев разъяренными быками!
Энкиду и я мчались вперед, с мрачными лицами, сосредоточенно. Еще немного — и мы свернули на Площадь Нингал. Тут мы и нашли того самого быка, дико скакавшего, словно игривый теленок.
Он был совершенно белый. (Все храмовые быки — белые). Он был огромен, глаза его были обведены красным, а рога острые и длинные, как копья. Они изгибались, как лиры. Я увидел на его передних ногах и груди брызги крови
— крови ребенка. Когда мы пошли на него, он почуял нас и остановился. Потом он развернулся и злобно уставился на нас своими горящими, как угли, глазами. Он фыркнул, затопал ногами, опустил голову — он готовился к нападению. Энкиду посмотрел на меня, а я на него. Мы с ним вместе убивали слонов, львов, волков. Мы даже убили демона, который вырывался из-под земли. Но мы еще ни разу не убили быка, а этот бык наслаждался в первый раз всей полнотой свободы после столь долгого плена. Он был полон своей силой, да вдобавок в нем была еще и сила Отца Энлиля. Я не сомневался, что этот бык в тот день был Небесным Быком, точно так же, как в определенное время Инанна-жрица становится Инанной-богиней, а Царь Урука — богом полей. Мы затаили дыхание и приготовились встретить его напор, зная, что это будет нелегкая победа.