— Все так, — ворчливо сказал подполковник. — Но вы же все сделали, чтобы нашим людям невозможно было работать!
— Моя команда действовала согласно обстоятельствам. В смерти Бектемирова нашей вины нет.
— Почему у вас постоянно возникали конфликты с местной полицией?
— Языковой барьер, — усмехнулся Боцман. — Они нас не понимали, мы их.
— Очень остроумно! И как нам теперь перед итальянцами оправдываться?
— Да никак! Боцман прав: они, идиоты, думают, что защищают закон, а на самом деле — убийц! — Я сделал небольшую паузу. — Как бы то ни было, Вадим Петрович, я полагаю, на этом наша совместная работа закончена. Хусаинов больше в усиленной охране не нуждается. Ему вполне хватит его горячих джигитов.
— С чего это вы решили, что не нуждается?
Как же я не люблю людей, которым надо все разжевывать!
— С того, что заказчик преступления мертв, а киллер обезврежен.
— Мы что, знаем точно, сколько стрелков они могли задействовать для проведения этой операции?!
— Во всяком случае, знаем одного — Полина Андреевна Яценко. Такому асу, как она, не нужны дублеры. А Бектемирову — лишние свидетели. Она убирает всех, кого надо, он убирает ее и докладывает об исполнении. А потом, может, и его убрали бы… Ни заказчика, ни киллера. Простая и надежная схема. Все концы, как вы говорите, обрублены. Да и какой им смысл сейчас Хусаинова мочить? Переговоры состоялись, заявления сделаны, бумаги подписаны, результат достигнут. После драки кулаками не машут.
— Не знаю, не знаю. Это только все ваши домыслы. А у меня на сей счет никакой оперативной информации нет.
— Зато я знаю, и этого достаточно. У меня с ребятами, Вадим Петрович, и без вашего Хусаинова задач много. Вы бы рассчитались с нами за работу, да и дело к стороне.
— Как это — рассчитался?
— Обычно. Согласно нашей с вами договоренности. Я ведь со своей командой расплатиться должен.
— Пастухов, ты меня не слышишь, что ли? Я заказчик и не считаю, что ваша служба по охране Хусаинова на этом закончилась. Поэтому об окончательном расчете не может быть и речи!
— А я считаю, что мы свое дело сделали на все сто и клиент находится в полной безопасности. Вы выплатили нам одну треть. С вас еще сто тысяч на пятерых. По двадцать на брата.
— Почему на пятерых? В охране вас было четверо.
— Просто вы одного из нас никогда не видели. Человек-невидимка. — Двадцать тысяч я собирался отдать родителям Ивана Перегудова.
Горобец вздохнул:
— Оказывается, Пастухов, с тобой очень непросто договориться. А Голубков, между прочим, нахваливал нам тебя как человека исполнительного. Ты ведь знаешь, что бывает с часовым, который самовольно оставил свой пост?