— Нет.
— Сорита.
М-да. Мог бы и сам догадаться, кого нарисуют в зале с таким названием.
— А эти? — я кивнул на двух женщин и мужчину.
— Ретар Ней, Тиа ал’Ланкарра и Митифа Данами. В просторечии Лихорадка, Тиф и Корь.
— Ясно. Это Митифа? — я указал на желтолицую.
— Нет. Митифа та, что у ног Матери. А это — Убийца Сориты.
Как я и думал, изображенная художником Тиф совсем не походила на ту девчонку, что мы с Лаэн встретили в Песьей Травке. Совершенно ничего общего, кроме двух толстых кос, перекинутых на плечи.
— Как говорят, Корь подкараулила Мать, когда та ухаживала за цветами, — продолжил Шен. — Но сил, чтобы справиться с главой Совета у Проклятой не хватило. И если бы не подлый удар Тиф в спину главы Башни, все могло бы закончиться по-другому. Кто знает, ушли бы тогда отступники из Альсгары целыми и невредимыми?
— Сорите не повезло.
— Да. Она слишком доверяла любимой ученице. А та ее предала.
— Вся жизнь состоит из предательств, — изрек я «философскую» мысль, тут же вспомнив Молса. — А что делал Ретар?
— Благодаря ему ал’Ланкарра выбрала тьму.
— Наверное, это того стоило, — ухмыльнулся я. — Хотя, признаюсь честно, в данный момент не сочувствую ни одной из сторон. Дрязги магов — это дрязги магов. И совершенно нечего лезть в них по своей воле.
Мальчишка презрительно фыркнул:
— Мне знакомо твое негласное правило — собственная шкура всех милее.
Я вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Щенок не прав. Но знать ему об этом совершенно не обязательно.
— Значит, самую известную из Матерей прихлопнули здесь? — изрек я.
— Да, — ответил он. — Если ты обернешься, то увидишь, где это произошло.
После недолгого раздумья я подобрал соответствующее слово:
— Впечатляет.
Участок противоположной стены был обуглен, и на ней ярко-белым пятном отпечатался женский силуэт с поднятыми руками — все, что осталось от Сориты после того, как Тиф ее основательно прожарила. Не сомневаюсь, что попади мы с Лаэн в руки к Проклятой, и нас бы ожидал точно такой же «теплый» прием. Особенно после того, как нам удалось лишить ее тела.
— А что с цветами? — я кивнул на подснежники, которые в одном месте почему-то были алыми и образовывали круглое пятно.
— Не знаю. Со времен Темного мятежа в этом месте они красные. Некоторые говорят, что они впитали кровь Сориты.
Ничего не скажешь. Очень романтично. Все так любят легенды о мучениках и их крови. Ходящие, как оказалось — не исключение. Осталось только паломников водить.
Подошла Лаэн:
— С каких это пор вы интересуетесь живописью? Да еще столь корявой?
На рисунок она бросила всего лишь мимолетный взгляд.