На соседнюю голову сопки, бугор, перешёл нормально, но обойти болото оказалось затруднительно – заросли кустарника оказались столь густые, что прорываться через них было чрезвычайно трудно. Едва доходившие до плеч заросли оказалось проще форсировать пригнувшись под их крону. Здесь чувствуешь себя Гулливером – смотришь поверх леса, а присел и ты в волшебном, игрушечном лесу. Морось прекратилась. Надо сказать, что тропа закончилась у последней головы сопки и далее шёл я по целине. Висевший всю ночь и утро, дождь сделал и местность и все предметы, растения на ней совершенно мокрыми и скользкими. Всё вокруг было пропитано влагой. Но начав спуск к морю я шёл легко. Здесь было больше камней и меньше растений. Вода только в щелях скал. И мне оставалось только аккуратнее выбирать путь по скалам, чтобы не подскользнуться и цепляясь каблуками ботинок за выступы на камнях, чтобы не скользить. Скоро я был на берегу. Был отлив, и прибрежные камни были завалены жёлто-зелёными, бурыми и чёрными массами водорослей.
Моей целью в этом месте были выброшенные на берег списанные корабли. В том месте, к которому я подошёл на камнях берега стояли два буксира и тральщик. От сюда же я увидел, что чтобы подобраться к лежавшему чуть далее по берегу сторожевику, мне необходимо обойти небольшую бухту, клином вдававшуюся в берег и невидимую из дали.
Было любопытно стоять под форштевнем тральщика, возвышавшимся над головой в небо. Поборов в себе желание забраться на палубу тральщика по свисавшему канату, я двинулся к сторожевику. В самом конце бухточки, которую я обходил, лежал и плавал весь тот мусор, который обычно скапливается в подобных местах. Брёвна, коряги, пенопласт, буи от рыбачьих сетей, стебли трав, вынесенные в море реками, грязная пена, куски досок, пластиковые ёмкости, просто предметы непонятного происхождения и назначения.
Сторожевик стоял на камнях на оконечности небольшого мыса разделявшего бухточку, которую я обошёл, и пролив между берегом и островком. Пролив был не широкий, метров десять в отлив и будь потеплее, наверно, вполне можно было бы в брод перебраться на остров. Но было холодно. На берегу моря и так всегда ветер. А сейчас, когда я приближался к корпусу сторожевика, ветер начал усиливаться. На севере, за островами появилась полоса тёмно-серых облаков. Надвигался шторм. Но сторожевик был рядом. У его левого борта плескались волны, а справа, под мостиком была скала. В борту у этой скалы зиял лац-порт. С палубы свисал канат, по которому, наверняка, лазили такие же любопытные. От борта до скалы всего-то было полтора метра. Но в этих полутора метрах уже не плескались, а бушевали волны. Пошёл дождь. Ветер сдувал со скалы и к каплям дождя добавлял брызги волн, которые он срывал с их вершин и бросал на берег. Шквал налетел. Руки без перчаток быстро замерзали. Верхняя одежда быстро сделалась мокрой. Кое-как сфотографировав остов я поспешил ретироваться с берега подальше в глубь континента. Меня просто сдуло с берега, так быстро я покинул его.