* * *
Этим вечером дружеские посиделки в «Веселой Радуге» повторились один-в-один, лишь с той разницей, что все угощение было за счет Гарри, а вина — раза в два больше. Никто не задавал ему вопрос, откуда у минисингера деньги — все и так поняли, что выступление перед королевской семьей и придворными совсем неплохо оплачивается.
Когда гости насытились и зазвучали первые аккорды, Гарри, выдержав театральную паузу, осчастливил всех известием, что, возвращаясь с турнира, он сочинил новую песню о дамах, менестрелях и рыцарях, каковую и не замедлил исполнить под шквал всеобщих восторгов.
Среди собравшихся легкомысленных певцов и веселых музыкантов, как черный каравай на подносе с пирожными, выделялся человек в кирасе и с мечом на перевязи из дорогой кожи. Его не было в прошлый раз, но поскольку никто не тыкал в него пальцем и не спрашивал, что господин офицер делает в этом вертепе муз, Иван решил последовать всеобщему примеру, и обращать на странного незнакомца не больше внимания, чем он того заслуживал. Хотя, наверное, в этом была какая-то тайна, и уж королевич-то Елисей ни за что не прошел бы мимо…
Гарри нетрезво подмигнул Иванушке раскосым зеленым глазом, кивнув кудрявой головой в сторону загадочного гостя.
— Это — майор Мур. И он — начальник городской стражи. Вы не поверите, но у него голубые глаза, он играет на мандолине и пишет стихи. И он вам посоветует, как можно получить аудиенцию у Шарлеманя. Вам повезло, что сегодня майор смог посетить нас. Лучше него никто из нас не смог бы рассказать о дворцовых порядках, об этикете двора, о привычках короля… Эй, Мур, будь так любезен, пересядь, пожалуйста, к нам — наши гости хотели бы с тобой переговорить…
— Ну, так как, Сергий — ты со мной? — задал невинный с виду вопрос царевич на следующее утро.
— Разумеется, — отрок метнул на Ивана настороженный взгляд — похоже было, что его почти звериное чутье шепнуло ему о чум-то нехорошем.
— А ты помнишь, что говорил вчера Мур?
— Это ты на что намекаешь? — на всякий случай обиделся Волк.
— Да нет, ты что, я вовсе не об этом… — смутился Иванушка от этой малости. Да и, честно говоря, чтобы его смутить, многого и не требовалось.
Волк смягчился, но напряжение его не покинуло.
— Так о чем это ты?
— Ты, кажется, очень привязан к этой бесформенной рубахе?
— Это — элегантная мешковатость, — парировал Серый.
— К этим стоптанным сапогам?
— Они почти новые. Ты же сам мне их пожаловал в день нашей встречи.
— К этому нелепому ремешку на голове?
— Санчес сказал, что это называется хайратник, и что у них в школе это было очень модно.