Их стебель ломок, цепок хвост.
И я в отчаянье без меры
Гляжу на их проворный рост.
Вчера какой-то ком паучий,
Лишь пыльно-бархатный налет,
Сегодня тянет хвост колючий
И головы и лапы вьет.
Какие странные уродцы!
Осклаблена, зевая, пасть.
Я сам же выкопал колодцы,
Чтоб им от засухи не пасть.
И сладко ранит, сладко манит
Рать полустеблей, полузмей.
Мой взор уставший не устанет
Следить за нивою моей.
Колышется живая нива,
Шуршит и тянет языки.
По ветру стелется лениво,
Пищит и стонет от тоски.
* * *
«Дай-ка в косички заплету тебе я…»
Дай-ка в косички заплету тебе я
Пушистые волосики — золотистый лен.
Маленькая девочка — вся любовь моя,
Маленькая девочка — мой светлый сон.
Золотую лодочку мы с тобой возьмем.
Запряжем павлинов. Полетим по небесам.
Вместе упадем мы золотым дождем
В сад, где ходит милый мальчик Курриям.
Маленький Курриям ходит в желтом халате,
Маленький Курриям немножко китаец.
К нему прилетает канарейка на закате
И садится на тонкий протянутый палец.
У Куррияма есть большой ручной жук,
Он живет в собачьей конурке.
Они вместе ходят в лес и на луг
И с желтенькими птицами играют в жмурки.
Большой жук — красный носорог.
Он на носу носит корзинку.
Курриям набирает в нее много грибов
И прямо в рот кладет землянику.
«Ну, а дальше что будет, мама?»
Глазки закрываются, захотели спать.
Завтра будет новое про Куррияма,
Завтра буду рассказывать опять.
1913–1914
* * *
«Ряды тяжелых книг. Пергаментные свитки…»
Ряды тяжелых книг. Пергаментные свитки.
Над каждой строчкою взор не один потух.
Далеких мыслей золотые слитки,
Отжившего живой и вещий дух.
К словам тяжелым отзвучавшей речи
Я глух, о древние мои предтечи.
Лишь имена смогу я разбирать,
Тех, что и мыслили и умерли далече,
Чей был удел любить, страдать и ждать.
* * *
«Уж не Армидины ль сады…»
Уж не Армидины ль сады
Перенеслись в именье Бера?
Иль это — сон, мечта, химера?
Рассеется — и где следы?
Там внемлешь сладостный глагол
Неумолкаемых фонтанов,
Там золотистый ореол
Взрастил на темени Иванов.
Веков и стран далеких весть,
Он пламенник в полдневном зное,
Сто лет живет, чтобы расцвесть,
Благоуханное алоэ.
Там Юргис, дик и одинок,
Безмолвно высит ствол тяжелый.
Блажен, кто раз услышать мог
Его суровые глаголы!
Блажен, кто зрел улыбку уст,
Что навсегда сурово сжаты.
О, Юргис, Юргис, дикий куст
Без шелеста и аромата.
1914
ЛЕНЬ МОЯ
В моей крови усталость, темный яд,
Тяжелой жизни праотцев осадок.
Уж с детства был мне только отдых сладок,
И праздность жизни выше всех наград.
О лень моя! Ты — вожделенный сад,
Где ясен день, где небо без загадок,
Где искрится игрою праздных радуг
Мечтаний неустанный водопад.