Я наклонился и провёл рукой по камню.
— Вот что, — сказал я, — возможно, я ошибаюсь, но это, по-моему, квадратные плиты. Я чувствую стыки под ногами... Это самый настоящий тротуар!
— Тротуар? А может быть, здесь найдётся и ресторан? — спросил Райнер. За время пути нам уже не раз пришлось выслушивать его шутливые высказывания с некоторой примесью горечи. Арсеньев направил индукционный аппарат в сторону пятна овальной формы, маячившего перед нами невдалеке.
— Времени у нас мало, — произнёс астроном, — но... Кто из вас пойдёт туда со мной?
Вызвались, мы с Солтыком, химик, поколебавшись, тоже присоединился к нам. Гладкая полоса, которую я назвал тротуаром, поворачивала и поднималась не очень круто. Пройдя шагов двадцать, мы очутились перед зияющим отверстием. Туман здесь был реже, и лучи наших фонарей скрещивались в нём светлыми полосами. В их свете обрисовалась большая пещера. В глубине под стеной виднелось что-то. Я побежал к этому предмету по осыпающемуся гравию. Это был металлический цилиндр, частично погружённый в грунт и закрытый металлической крышкой. Я нажал плечом: между диском и цилиндром появилась узкая чёрная щель: она быстро расширилась, и крышка с лязгом соскочила. Внутри было пусто.
— Резервуар! — крикнул я. Товарищи спускались по осыпи. Я отошёл в сторону. Пещера была удивительно правильной формы, несколько продолговатая, со слегка наклонными стенами и вогнутым потолком. В глубине её висела какая-то чёрная бахрома, словно непомерных размеров паутина. Подойдя поближе и потрогав её рукой, я убедился, что это исковерканный, как бы обожжённый металл — рыже-чёрный, мятый, покрытый сажей, которая тут же посыпалась на меня крупными хлопьями. Вдруг в луче фонарика, носившегося белым кружочком среди переплетённых металлических лохмотьев, отбрасывавших прыгающие тени, мелькнуло что-то красноватое. Я направил туда фонарик. На стене виднелся красный рисунок, по-видимому, очень старый, так как краска во многих местах потрескалась и осыпалась. Это были концентрические круги. Я обернулся, чтобы позвать товарищей, и тогда увидел, что стою вовсе не на щебне.
Эта дрожащая в луче света масса блестящих камешков была целой россыпью серебряных созданий. Но они уже не были серебряными. Матовые, покрытые плёнкой окиси, словно оловянные, они напоминали моего маленького пленника только формой. Я невольно отскочил, но они лежали повсюду. Их россыпи, шуршащие от малейшего прикосновения, устилали всю пещеру. Потревоженная металлическая бахрома медленно покачивалась в воздухе. Теперь я заметил, что за ней расположены как бы огромные пчелиные соты: их отчасти закрывали фестоны металла, соединившиеся, как содранная и опалённая кожа. Впечатление сот создавали правильно размещённые в стене отверстия, образовавшие словно прямоугольную мозаику. Там видны были серые, когда-то серебряные, мурашки. Под стеной их была целая груда.