В тот вечер они не стали заходить далеко. Стоило им отойти на несколько метров от опушки, как что-то скользнуло по лицу Дилан. Она вскрикнула и принялась отчаянно тереть кожу. Росс тут же включил фонарик и направил на нее, слепя глаза.
– Не бойся, это всего лишь паук. – Он легонько щелкнул ей пальцем по щеке. – Ну вот, я его стряхнул. Это волчий паук.
– Волчий? – Ее всю передернуло. – Почему волчий? Он что, кусается?
Росс выключил фонарик, обхватил ее обеими руками, привлек к себе, целуя в волосы.
– Да нет, глупенькая. Ты что, пауков боишься? Ядовитые пауки в Англии не водятся. А волчий – потому что он не просто сидит в паутине и поджидает добычу, а охотится за ней. Но добыча его – насекомые, а не люди.
– Откуда мне знать? Я пауков не изучала. – Она принужденно засмеялась, увидела, как сверкнули в темноте его глаза, и еле слышно прошептала: – Здесь все незнакомое. Даже ты.
– Ну что ж, давай знакомиться, – ответил он так же тихо и прильнул к ее губам.
У нее закружилась голова, подкосились ноги; она покрепче обняла его за шею и ответила на поцелуй со всей страстью, на какую была способна.
Росс опустил ее на ложе из мягких, шуршащих папоротников и травы. Она опьянела от запаха земли и хвои. Не прерывая поцелуя, они принялись лихорадочно раздевать друг, друга. Дилан уткнулась пылающим лицом в его голую грудь и простонала:
– Как я люблю тебя!
– Все равно не так, как я тебя, – пробормотал он.
Тела их сплелись, движения стали судорожными; оба отчаянно стремились к высшему наслаждению. Наконец в потемневшее небо взмыл единый блаженный стон. Потом они долго лежали на смятых папоротниках, так и не разомкнув объятий. Его рука покоилась под ее спиной; ее нога вытянулась поперек его тела, а в густеющих сумерках, посверкивая крылышками, вились мошки.
– Люблю твоих мошек, – прошептала Дилан в полусне. Прошептала и про себя удивилась, как она могла сомневаться насчет того, выходить ли за него замуж. Еще никогда и ни с кем не было ей так хорошо. Вот бы провести здесь, рядом с ним всю ночь, под звездами и луной, среди запахов и звуков леса.
Наутро он встал с первыми лучами; она еще спала. Он подал ей в постель чашку чая и тост, намазанный маслом. Дилан растерянно заморгала, когда солнце коснулось ее ресниц и позолотило их. Росс наклонился, чтобы поцеловать теплую ложбинку между ее грудями.
– Как жаль, что надо на работу! Ты такая соблазнительная в этой рубашонке. А без нее – и подавно. – Он сдвинул пониже отороченную кружевом ткань и вдохнул аромат ее кожи. – Ммм… медом пахнет и цветами.