– Здравствуй, козел, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Тебе тоже холодно?
Козел внимательно ее оглядел: Дилан показалось, что взгляд задержался на ее животе.
– Да, у меня ребенок будет, – подтвердила она и поежилась.
Над полем быстро темнело, скоро она даже тропки не разглядит. Надо поторапливаться, пока совсем не замерзла.
Наверно, козел из того дома, подумала Дилан и уцепилась за его покрытую снегом шерсть, которая, тем не менее, оказалась теплой и мягкой на ощупь.
– Красавец, умница! – польстила она козлу. – Проводишь меня к себе домой?
Козел резво припустил по полю, и Дилан тут же пронзила боль в растянутой лодыжке.
– Постой, не беги так, я за тобой не поспеваю.
Глупая, как будто он понимает человеческий язык! Ну пусть глупая, зато не так страшно, а то еще родишь тут посреди поля, и роды принять некому, кроме козла.
Руфь уже часа два без передышки суетилась по дому; ей страшно захотелось чаю. Наливая в чайник воду, она рассеянно глянула в окно на все еще бушевавшую пургу. Завтра надо кое-что купить в деревне, ведь в Рождество все лавки на три дня закроются. Можно, конечно, доехать до туристического центра в Уиндермире, но тащиться в такую даль неохота, и потом, даже зимой там трудности с парковкой. Поэтому лучше все закупить заранее. Но, судя по всему, снегопад сильно осложнит ей жизнь. Даже если метель к ночи утихнет, наверняка сильно подморозит, и дорога превратится в каток. Руфь содрогнулась от одной мысли о поездке в деревню.
Она уже собиралась поставить чайник на плиту, как вдруг что-то мелькнуло за окном в белой поземке.
Руфь подошла к окну и пригляделась. Кто-то идет по полю, вернее катится, как снежный ком.
А рядом с большим комом ком поменьше, тоже весь белый, только на голове рога.
На мгновение она окаменела.
Но поземка, словно почуяв ее страх, чуть-чуть улеглась, и через минуту Руфь уже различала силуэты довольно четко. Сперва она узнала Фреда – своего Фреда, который вдруг вырос и округлился благодаря снежной шубе.
Вот дура-то, Фреда испугалась! Вечно ей что-то мерещится! Но кто это с ним? Два снеговика уже пролезают в садовую калитку, и тот, что повыше, держит Фреда за холку. Неужели второй снеговик – женщина?.. Да, очень толстая женщина.
– Мамочки! – вскрикнула Руфь и чуть не уронила чайник.
И вовсе она не толстая, а беременная – уже на сносях.
Поставив наконец чайник, Руфь поспешила к двери черного хода. Беременная незнакомка подняла голову, и у Руфи защемило сердце при виде нежного, смертельно бледного личика. Совсем ребенок, лет пятнадцать, не больше! В синих глазах страшная усталость, губы тоже посинели и дрожат.