– Я это вижу, черт возьми! Это именно и есть плод, которого нам запрещено касаться. Ну и глупа же ты, женщина! Забыла, что ли, что старик говорил?
– Какой старик? Папаша? Это который во все путается? Вот еще! Он смеется над нами, эта старая обезьяна.
– Что ты говоришь?
– Он грозил смертью. Помнишь?
– Конечно, помню. У меня бегают мурашки по спине.
– Ха-ха-ха, дурачок! Его угроза – это только уловка.
– Что ты врешь? Ты совсем одурела.
– Это уловка, я тебя уверяю. Я уже знаю целую кучу вещей, с тех пор как я поела яблока.
– Ты знаешь, что добро и что зло? Ты знаешь, что надо делать и чего делать не надо? Ты знаешь все, как и почему?
– Да, начинаю знать, мой милый. Постой, вот я уже знаю, сколько крупиц соли нужно положить в одно яйцо.
– Быть не может!
– Я знаю, почему петухи закрывают глаза, когда поют.
– Поразительно! А почему у лягушек нет хвоста, ты знаешь?
– Я это только что узнала.
– А ну-ка, скажи.
– Потому что это мешало бы им сидеть.
– Поразительно!
– И того больше! Я еще знаю, я уверена, ты слышишь? Я уверена, что ты умница и ни разу мне не изменил.
Адам ошеломлен.
– Тысяча чертей! Ну и ученая же у меня жена! А ведь это правда, что я ни разу ей не изменил. А если бы я тебе изменил, это было бы хорошо или плохо?
– Это было бы очень дурно, сударь! Очень дурно! Она притягивает его к себе, на скамеечку.
– Впрочем, дорогой мой Адамушка, от тебя самого зависит сделаться таким же ученым, как я, так же быстро и так же дешево. Откуси яблочка!
Она протягивает ему яблоко.
– Мне и самому хочется, дорогая женушка. Но для чего это нам быть учеными, как академики, если мы от этого сегодня же умрем? В конце концов, давай рассудим: умереть, скажем, через тысячу лет, это еще куда ни шло; но свернуть себе шею сегодня – нет, это было бы слишком глупо.
Госпожа Адам дернула плечиками.
– Ты как будто не веришь, милая моя. Но я хорошо помню все, что он говорил, папаша бог. Я лично, с ним разговаривал и уверяю тебя, что он был очень серьезен. Вот тебе его подлинные слова: «А от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Дело ясное, как видишь. Если тебе твоя шкура не дорога, то своей я еще дорожу. – Адам, Адам, какой ты смешной! Разве я умерла, скажи?
– Нет, ты еще жива. Но и день еще не кончился. Берегись!
– Ах, как мужчины упрямы! Ты можешь гордиться, дорогой мой: у тебя упрямство, как у осла. Прямо удивительно, сколько времени нужно, чтобы убедить тебя, что старик посмеялся над нами. Вот ты только что говорил об академиках.
– Ну, говорил. Так что же?