Император принялся проталкиваться через толпу, желая побыстрее покинуть неприятное место.
— Предлагаю уважаемым покупателям сильного раба всего за три золотых! — завопил работорговец на помосте посреди площади, заставив Санти вздрогнуть. Надо же иметь настолько пронзительный и противный голос!
— А то мы этого раба не знаем! — ответил голос из толпы. — Я его и задаром не возьму, бесполезная скотина, только жрет!
— Для каменоломни вполне подходит! — возразил работорговец.
— Да не будет он работать! — не согласились в толпе. — Вон, как глядит. Волчина лютый это, а не раб! Весь в шрамах, толку с него нет.
Заинтересовавшись, Санти взглянул на помост. Там стоял закованный в цепи понурый мускулистый мужчина лет тридцати с чем-то. Типичный даркасадарец с короткими черными волосами и грубым лицом. В его глазах горела лютая, обреченная ненависть. И решимость стоять до конца. Судя по виду, он готов на все, даже умереть, но не стать рабом. Удивительно, сумел сохранить человеческое достоинство. В рабстве сумел! По какому-то наитию император посмотрел на его ауру и удивился еще больше. Светлая, яркая, чистая. Этот человек вполне способен стать эльдаром. Придется купить и дать свободу, а дальше уж пусть как хочет. Соглашаться или нет будет его и только его выбором. Лучше бы согласился. Слишком мало подходящих людей, редкостно мало, единицы на сотни тысяч. Нельзя упускать ни одного.
— Беру! — поднял он руку.
— Прошу вас, уважаемый! — обрадовался работорговец, уже не надеявшийся продать непокорного раба. — Ваше имя?
— Сагитак из Урха, — Санти протолкался к помосту и передал ему три тархема.
— Имперские? — удивился работорговец, но, тем не менее, проворно спрятал деньги в кошель — золото есть золото.
— Раскуйте его, — распорядился император.
— Вы уверены, уважаемый? Это бунтарь, пять раз сбегал.
— От меня не сбежит, — холодно сказал Санти, заработав полный яростной ненависти взгляд раба.
— Как его зовут?
— Бурухак, уважаемый. Может, не стоит его расковывать? Как бы не натворил чего...
— Стоит.
Работорговец с недоумением пожал плечами, но отдал кузнецу распоряжение выполнить глупую прихоть покупателя. Коли дурак, сам виноват. Хочет выбросить деньги на ветер? Его личное дело. Непокорная сволочь сбежит при первой же возможности, не впервые он это делает. Били-били, а толку — ноль. Все равно сбегает. Откуда только такие наглые берутся?
— Идем, — поманил свое приобретение скоморох.
Раб не обратил на него внимания, с тоской глядя на помост, на который тем временем вывели некрасивую худую женщину, прижимающую к себе тихо всхлипывающую девочку. Несчастная обреченно уставилась себе под ноги, ее губы дрожали, видно было, что едва сдерживает слезы. Бурухак сжимал кулаки, шепча какие-то проклятия. С чего это он, интересно? Что-то здесь не так. Семья, что ли?