Сейчас, видя лицо Ямады, его приоткрытый рот, нервно двигающийся вверх-вниз кадык, мутные, словно закрытые дополнительным веком, как у земноводных, глаза, я испытал то же самое чувство. Смесь страха и отвращения.
– Как ты это сделал?
Сделав над собой усилие, я все же ответил:
– Ножом. Таким же, как у тебя…
– Да, – прошептал Ямада, – нож – это самое лучшее… Нож для сасими. Он входит в тело легко и свободно, да? Ты почти не чувствуешь сопротивления кожи и мышц.
Я борюсь с тошнотой.
Я сглатываю жидкую, как вода, слюну, но она тут же снова заполняет рот.
Я пытаюсь расслабить мышцы живота, но их сводит судорогой.
Чертов псих! Чертов псих! Чертовпсихчертовпсих! Дерьмовый извращенец!
– Скажи… – Он приблизил лицо вплотную ко мне. – Что ты чувствовал, когда убивал их? Что? На что это было похоже?
Я уловил слабый запах TimeforPeace. Не слишком подходящий к ситуации аромат. Для Kenzo требуется обстановка поспокойнее…
– Ты и сам должен знать, что чувствуешь, когда убиваешь.
– Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне… Скажи… – он почти умолял. – Это произошло здесь? В этой комнате?..
Глаза прикрыты, мокрая нижняя губа чуть отвисла, прерывистое учащенное дыхание.
Мне показалось, что он вот-вот кончит. Самым натуральным образом.
Новый приступ тошноты согнул меня пополам.
– Это произошло здесь? Скажи…
– Да, здесь. – Слова пришлось выдавливать, как засохшую васаби из тюбика. Они вылезли зеленоватой густой массой.
– Здесь… – как эхо повторил Ямада.
Я посмотрел на его руки. Он водил указательным пальцем по лезвию, словно гладил обнаженное бедро женщины.
Чертов псих!
– И что же ты чувствовал?
– Ничего, – ответил я.
Я знал, что это неправильный ответ. Но заставить себя дальше играть в эту игру не мог. Хватит с меня. Всему есть предел. Даже страху смерти… Плевать мне на все.
Я будто опять оказался на трассе, в несущемся по встречной полосе «порше». Черт с ним, пускай я умру сегодня. Этот день ничуть не хуже для смерти, чем любой другой.
Усталость делает из нас героев.
Усталость и омерзение.
Я понял, что больше не боюсь Ямаду. Как с той змеей… Сперва я испугался, увидев на тропинке здоровенную гадюку. Но страх исчез, как только я понял, что змея дохлая. И осталось лишь отвращение.
Вот и сейчас мне было противно, противно до рвоты, но уже не страшно.
– Неужели ничего? – он прошептал мне это в искалеченное ухо. – Ты лжешь… Ты лжешь мне. Скажи, скажи, что ты чувствовал? Они ведь кричали… Не могли не кричать, когда ты начал разделывать их, как свиные туши. О чем ты думал, слушая их крики? Нет-нет… Крики были только в начале, верно? Потом они начинали визжать…