Одна женщина мне рассказывала, как ее дети отдыхали в детском лагере в Америке.
«Определила туда детей, лагерь прекрасный, чистый, уютный, просто рай. О таком в России я только мечтать могла. Приезжаю дней через десять. Дети выглядят неважно. Они плачут и говорят;. «Спасибо, мама, все очень хорошо». Я вижу, что-то неладно. Вызываю воспитателя, а он наотрез отказывается мне их отдать. Представляете, моих собственных детей мне не отдают. Я уехала, а потом прямиком отправилась в полицию. Так вот, этот лагерь брали чуть ли не штурмом. Администрация не хотела отдавать детей. Потом они рассказали, в чем дело. Там все дети занимаются сексом с двенадцати лет. Не дай Бог, взрослый с ребенком переспит. А дети между собой — на здоровье. Им сказали, что их изнасилуют и убьют, если они скажут, что им здесь плохо. Я не понимала, почему их все-таки не хотели отдавать? Я бы их все равно забрала по истечении срока отдыха. Потом вдруг поняла. Для остальных детей они были чужими. Их нужно было сделать похожими на всех».
Если человек ломается нравственно, внутренне, он перестает сопротивляться среде и быстро принимает любые условия. Что делали в фашистских концлагерях? Если кто-то ослушался команды, его заставляли рыть себе могилу. Затем заставляли туда лечь, из шеренги вызывали другого и заставляли закопать первого живьем. Тот отказывался. Тогда им приказывали поменяться местами. Первому предлагали закопать второго. Он это делал — и превращался в раба. Человек терял свое индивидуальное «я» и начинал жить только интересами тела. Боясь за свою жизнь, он ежесекундно готов был пресмыкаться и предавать. И те из стоявших в шеренге рядом с ним, кто внутренне принимал его поведение, тоже отказывались от своей души. А такими людьми легко управлять.
Любое государство есть аппарат управления и подчинения. И любое государство, стремясь к подчинению, будет привязывать человека к благополучию, комфорту и стабильности жизни. И значит, государство всегда будет невольно тяготеть к безнравственности, уничтожению любви, а значит, к последующему самоуничтожению. Вывод прост. Если общественное мнение, представители религии, культуры не находятся в духовной, нравственной оппозиции к государству, то такое государство и такая цивилизация, имеют мало шансов выжить. Только любовь к Богу может спасти умирающее женское начало, возобновляя через себя атрофированный мужской импульс и вновь создавая гармонию развития.
На одной из недавних лекций я упоминал об одном из гениальных произведений Шекспира — «Ромео и Джульетте». Там кульминационная сцена как раз и раскрывается гибелью главных героев. Я долгое время думал о смысле последней фразы: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Всю мою жизнь мне это преподносилось так: представляешь, какая любовь! Представляешь, какая сила любви! Они оба не захотели жить друг без друга. А почему эта повесть самая печальная? Потому что ослепительно красивые, молодые, любящие, а все так несправедливо закончилось. Если отняли самое большое счастье, значит, будет самая большая печаль. Фактически это было призывом к подражанию такой большой и сильной любви и соответственно к подобным действиям. Все это называлось искусством, и я внутренне подражал героям Шекспира, не понимая, что это калечит мою душу, разваливает мою судьбу и здоровье. Потом я узнал, что одна из актрис, сыгравших роль Джульетты, попала в больницу после тяжелейшей депрессии. Но ведь искусство должно давать очищение души, приводить к катарсису.