Девушка попыталась ответить, но слова утонули в рыданиях. Хамфри молча ожидал. Наконец взяв себя в руки, Летти подняла голову и убрала пряди волос с лица.
– Какое имеет значение, что случится со мной теперь? Я не хочу ни ваших денег, ни вашей заботы. Смотрите, к чему привела ваша «помощь»! Я любила мою тетю и любила Планта Дрисколла. Сейчас Плант мертв, а я никогда больше не захочу видеть тетю Тирзу. И все из-за вашего вмешательства. Кафе давало мне кров и пищу, со временем я бы привыкла к образу мыслей тети и кузин и стала думать так же. Я была бы там счастлива, если бы вы мне не досаждали.
Ее голос утратил обычную мягкость, став хриплым от слез, поэтому обычные слова звучали хуже грубой брани. Хамфри испытывал почти физические мучения – его снова подташнивало, а рана в спине причиняла нестерпимую боль. Тем не менее Хамфри упрямо продолжал:
– Хорошо, Летти. Если я причинил вред, то не дадите ли вы мне возможность все исправить? – Он умолк, не смея снова упоминать о деньгах и заботе.
– Что вы станете делать, Летти? Вы не хотите больше видеть вашу тетю, Плант мертв, а я буду далеко. Вы остаетесь совсем одна.
– Как-нибудь устроюсь, – ответила Летти.
– Устраивалась же я раньше. Я не вернусь к тете и не поеду с вами, даже если вы всю ночь будете стоять здесь и просить меня об этом.
Она повернулась и, опустив голову, неуверенно шагнула к двери. Хамфри чувствовал, что все его существо стремится к ней. Быстро подойдя к девушке, он взял ее за руку, вновь ощущая трогательную хрупкость миниатюрных пальцев и ладони.
– Вы ненавидите меня, Летти, но должны помнить, что всеми моими поступками руководила любовь к вам. Я по-прежнему вас люблю и буду любить до конца своих дней.
Она вырвала руку и смерила его взглядом, длившимся, казалось, целую вечность. В ее глазах, помимо ненависти и презрения, застыло такое отчаяние, что Хамфри сжался и попятился.
– Любовь! – произнесла Летти.
– Вы сами не знаете, о чем говорите.
Хамфри не помнил, как вышел из коттеджа и шагал по дорожке, но вскоре он беспомощно привалился к двуколке, зная, что у него не хватит сил влезть на сиденье, но это не имело для него никакого значения. Нет смысла ехать в Лондон – он все равно умрет, так почему бы не сделать это здесь. – Старый доктор Коппард с трудом слез на землю.
– В чем дело, Хамфри? Тебе хуже?
– Я не могу даже влезть в двуколку, сэр, – ответил Хамфри.
– Чепуха, – заявил старик, в тысячный раз думая о взаимосвязи души и тела. Состояние Хамфри означало, что девушка отказалась с ним ехать.
– Она никуда не поедет, – подтвердил предположения старого доктора Хамфри, – а мне остается только умереть. Лучше отправляйтесь домой, сэр, и не беспокойтесь обо мне.