Повторяя за епископом слова, что он наделит меня своим земным богатством, принц символически возложил на Евангелие несколько золотых и серебряных монет.
Король по-прежнему шутливым тоном, воскликнул:
– Бери деньги, бери скорее, милая племянница, и положи себе в карман, ведь это чистая прибыль!
Губы принца передернулись от раздражения, а между тем служба продолжалась.
Наконец все было кончено, и я стала принцессой Оранской.
Не знаю, как я прожила остаток ночи. Долгое время я старалась полностью стереть ее из своей памяти.
Я смутно представляла себе, что меня ожидало. Я слышала только перешептывания и рискованные шутки. Я впервые задумалась над этим в последние несколько дней перед ожидавшим меня испытанием.
Никогда в жизни я так не боялась.
После обряда вокруг меня все болтали и смеялись. Ко мне подходили с поздравлениями. Я выпила немного вина.
– Больше не надо, милая, – сказала королева, сжимая мою руку.
Меня стали готовить ко сну. Как я хотела избежать этого старинного обычая. Как мне хотелось исчезнуть куда-нибудь.
Королева и Мария-Беатриса помогли мне раздеться. Это было частью отвратительного ритуала.
Мария-Беатриса выглядела усталой. Я была уверена, что роды близки. О, почему это не случилось раньше? Почему не родился здоровый мальчик? Почему принц Оранский не сказал, что, раз уже родился наследник, он больше не желает нашего брака! Но ребенок еще не родился, а я уже была его женой.
Меня уложили. Я лежала в постели, дрожа. Потом рядом со мной оказался принц.
Король смеялся. Он задернул занавеси у постели с возгласом:
– А теперь за дело, племянник, с тобой Англия и святой Георг!
Я услышала смех. Вокруг была тьма, и я старалась напрячь все силы для грядущего испытания.
* * *
Всю свою жизнь я старалась побыстрее забыть всякого рода тягостные события, выпадавшие на мою долю, хотя это мне и не всегда удавалось. Одним из таких событий была моя свадебная ночь. Я проснулась в полусознании. Дневной свет был мне ненавистен так, что я закрылась с головой одеялом. С глубочайшим облегчением я почувствовала, что была в постели одна.
Она миновала, эта ночь, ночь боли, ужаса, унижения, и наступило чудовищное пробуждение. Если бы я была опытнее, как большинство девушек, все обошлось бы легче. Моя невинность была отнята у меня холодным, расчетливым человеком, нетерпеливо преодолевшим мое сопротивление, безжалостным к моим слезам и стонам протеста.
Я ощущала его раздражение и инстинктивно понимала, что и ему происшедшее было не более приятно, чем мне. Для него это тоже был только долг. Он презирал меня, а я его боялась.