– Я рассказывал ей о том, какая она красавица, и какой великолепный ребенок скоро появится у нее.
– А почему эти слова были на каком-то непонятном языке?
– Лошади понимают язык апачей лучше, чем язык американцев.
– А-а, – Фрэнки приняла это утверждение на веру. – Я когда-нибудь смогу на ней покататься? Кэл улыбнулся ребенку.
– Когда-нибудь сможешь, но это будет не скоро. Тебе еще нужно подрасти, а ее надо хорошенько приручить.
– То ты же садишься на нее, – сказала девочка с вызовом.
– Я – другое дело. Ничего страшного не случится, если она сбросит меня, и я упаду на спину, а твою детскую спинку сломать гораздо легче.
Он нагнулся к ней и ущипнул за спину в доказательство своих слов. Фрэнки захихикала.
– Ты уже нашел седло для той прекрасной гнедой лошади?
«Прекрасная гнедая лошадь» была в свое время любимой рабочей лошадью Фрэнка Батлера. Тогда, когда отец Маккензи еще был жив, у Бродяги уже были старые зубы, а последние два года она считалась «пенсионеркой» и с удовольствием оставалась на пастбище в то время, как ее более молодые подруги трудились изо дня в день с рассвета до заката. Однако она не имела ничего против того, чтобы Фрэнки порезвилась на ее спине. Сонная ожиревшая кобыла медленно брела по площадке, лениво передвигая ноги.
Маккензи прислонилась к забору и стала смотреть: Фрэнки восседала на широкой спине старой кобылы, словно маленький эльф. На ранчо не нашлось такого маленького седла, какое требовалось для коротких ножек Фрэнки, поэтому Кэлу пришлось учить девочку ездить без седла. «Если человек может ездить на лошади без седла, – хвасталась малышка вчера вечером, – то он сумеет ездить в любом седле. Именно так научился ездить верхом Калифорния!»
Поначалу Маккензи встревожилась; в конце концов, седло для того и предназначено, чтобы человек не упал с лошади, – так она всегда думала. Но ее маленькая дочь сидела без седла совершенно спокойно, хотя ее ножки почти полностью лежали на спине животного. Одной ручонкой она вцепилась в длинную черную гриву, а другой небрежно обхватила шею кобылы. Сразу было видно, что Фрэнки переживает самые счастливые минуты своей жизни.
– Мама! Смотри на меня! – девочка улыбалась во весь рот.
– Расслабь спину, Фрэнки, – велел Кэл, – приспособься к ритму движений лошади. В ее походке всегда есть ритм, как в песне, и ты должна уловить его.
Эти инструкции Кэла напомнили Маккензи те давние вечера, когда она сама неумело взбиралась на лошадь и болталась на ней, заваливаясь во все стороны одновременно. Она не была такой способной ученицей, как Фрэнки, потому что мысли ее были заняты вовсе не верховой ездой.