– Ты хочешь оставить меня здесь? Маккензи не верила своим ушам.
– Я бы остался ненадолго, но не могу смотреть на страдания женщины. Даже такой упрямой ослицы, как ты.
– Негодяй!
– Леди, это жестокая страна. Каждый должен заботиться о себе, – он вскочил в седло.
– Скажи мне, пока ты не уехал, – потребовала Маккензи, – ты сам убил Тони? Это специально подстроили для Кэла?
Кроссби довольно захихикал и отрицательно мотнул головой.
– Я не убивал Тони. И я не убивал тебя, Маккензи. Ты сама устроила это из-за собственной глупости.
Он подъехал к Долли и забрал винтовку и ружье Маккензи.
– Думаю, тебе это больше не понадобится. Но кое-что я оставлю тебе.
Вынув несколько патронов из барабана револьвера, Натан бросил его Маккензи вместе с ее флягой.
– Здесь только один патрон. Ты можешь воспользоваться им, когда не сможешь терпеть страдания, – он ухмыльнулся. – И если твой любовник-индеец подойдет к тебе, выстрели в него, детка. Он был просто в бешенстве, когда я сообщил ему, что ты подсказала нам, где его искать. Могу побиться об заклад, что его любимые индейцы научили его, как здорово можно отомстить, особенно – женщине.
Натан в последний раз взглянул на нее, как бы смакуя случившееся.
– Прощай, Маккензи. Я многому научился у тебя. Как только Кроссби поскакал галопом по ущелью, Маккензи впала в ярость. На минуту она почувствовала огромное желание всадить эту единственную пулю в жирную спину Натана, но не смогла осуществить его. Маккензи поняла, что отчаяние отнимает у нее последние силы.
– Черт с ним! Пусть катится! И будь я проклята за эту глупость!
Выругавшись, она почувствовала некоторое облегчение. Маккензи поднялась на ноги и пошла к Долли. Собрав все силы, она взобралась в седло. Все поплыло перед ее глазами, но в седле она удержалась, потому что крепко вцепилась в луку. Лоб и щеки странно похолодели, а мышцы глаз и рта задергались. Маккензи казалось, что во рту у нее сочится собственная отравленная кровь. Она поняла, что до дома ей не добраться.
Маккензи была словно в тумане и от действия яда, и от отчаяния. Она уже не заботилась о том, как удержаться в седле, и сползла с него. Оставалось лишь одно: тихо сидеть и ждать того, что ей суждено. Из этого ущелья ей уже не выбраться.
Маккензи тяжело осела на песок, опустила голову на колени и стал думать о Фрэнки и Калифорнии Смите.
Кэл сидел на корточках на гребне холма совершенно неподвижно. Чтобы скрыть его силуэт на фоне сентябрьского неба, к повязке на голове были прикреплены веточки с листьями.
Он необыкновенно легко вернулся к облику и привычкам индейца за эти дни, что доказывало хрупкость его «цивилизованной» оболочки по сравнению с навыками, приобретенными в детстве. Тайники, устроенные когда-то воинами-апачами, снабдили его всем, в чем он нуждался: ножом, луком со стрелами, винтовкой и патронами и даже одеждой. Мясо неосторожного оленя, попавшегося на его тропе, обеспечило Кэла пищей.