Глаза Фрэнки расширились от возбуждения.
– Вы собираетесь пожениться сейчас?! Кэл долго смотрел на Маккензи.
– Ты понимаешь, что хочешь сделать, Мак? Она улыбнулась.
– Да.
– Тогда иди сюда.
Кэл взял ее за руку и усадил на диван рядом с собой.
– Фрэнки, возьми меня за руку. Ты тоже участвуешь в этом.
Девочка довольно захихикала и протиснулась между родителями. Она взяла отца и мать за руки, и все втроем сцепили пальцы в крепкий замок.
– Это навсегда, – спокойно сказала Маккензи.
– Да, навсегда, – согласился Кэл.
– Я беру тебя в мужья, – начала клятву Маккензи, – что бы ни случилось завтра или в далеком будущем, с тобой всегда будут моя любовь и доверие. Все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. Мое имущество, мое тело, моя душа. Я – это часть тебя.
Кэл опять долго смотрел на Маккензи. Лицо его озарилось светом любви и нежности.
– Ты безраздельно завладела моим сердцем с первого дня, когда я увидел тебя, – сказал он. – И это всегда будет так. Моя жизнь и душа принадлежат тебе. Без тебя мне нечего делать в этом мире.
– Мы – одна семья, – объявила Маккензи, – и мы всегда будем одной семьей, как бы далеко мы не были друг от друга.
Они еще долго сидели, взявшись за руки, пока Фрэнки не начала зевать.
– Кажется, кому-то пора в постель, – сказал Кэл с улыбкой.
– Я не устала, – возразила Фрэнки, – правда, нисколечко!
Кэл отнес дочь в ее комнату. Девочка уснула еще до того, как он укрыл ее одеялом.
– Ты тоже устала, – сказал Кэл Маккензи, вернувшись в гостиную. – Не знаю, как ты еще держишься на ногах.
– Я не устала, нисколечко, – как эхо повторила Маккензи слова Фрэнки, но, договорив, зевнула.
– Я могу отнести в кровать и тебя. Существует ли такая традиция в ночь свадьбы?
Маккензи улыбнулась.
– Что-то в этом роде.
Кэл легко подхватил ее на руки и понес к дверям, но вдруг остановился.
– Тебе придется сказать мне, где твоя постель. Я еще не имел удовольствия видеть ее.
– Странно, что ты не помнишь, – начала поддразнивать Маккензи, – ты был там со мной в моих мыслях почти каждую ночь!
В спальне Маккензи было темно и стало еще темнее, когда Кэл закрыл дверь.
– Не знаю, помню ли я, как занимаются любовью в кровати, – пошутил Кэл. – Мы никогда не были в таких цивилизованных условиях.
Он бережно положил ее в постель и лег рядом.
– Думаю, мы справимся, – улыбнулась Маккензи и помолилась богу, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
За несколько часов им предстояло прожить целую жизнь, полную любви.
До рассвета оставалось немного времени, хотя было еще совсем темно. Маккензи не спала. Всю ночь они оба боролись со сном: разговаривали, занимались любовью, снова разговаривали и снова занимались любовью, по молчаливому согласию ни разу не упомянув о том, что им предстоит днем. У них не было времени строить предположения, все проблемы были отложены до завтра.