Надир смущенно переводил глаза с брата на сестру. Ксуан радостно улыбался, вслушиваясь в щебетание Цилы.
Не желая мешать встрече родственников, участники разговора незаметно покинули зал. Помещение опустело.
– Пойдемте, я отведу вас к себе домой! Там, надеюсь, вы мне все растолкуете: Надир… Безымянный… Муж моей сестры… Я что-то ничего не соображу!
Цила усмехнулась и начала рассказ, закончив его словами:
– А затем, некоторое время спустя, когда он едва не умер в пустыне, куда завело его собственное великодушие, я и решила его назвать Надиром… Помнишь нашего дядю, который…
– Цила! – возмущенно воскликнул новообретенный брат.
Девушка громко расхохоталась и под вопросительным взглядом Надира, озорно прибавила, махнув рукой к выходу:
– Пойдемте! Ничего особенно интересного, Надир. Как-нибудь я расскажу тебе кое-какие подробности из жизни нашего племени…
Конь уже обнаруживал явные признаки утомления. Всадник соскочил на землю и обнял животное.
– Ты – молодчина, мой Мейнор! День был тяжелый! Остановимся тут, дружище… Пора и передохнуть!
Человек вытащил из седельной сумки большой мешок с провизией и торбу для коня, которую тут же повесил ему на шею. Затем начал его расседлывать: снял громоздкое седло, разнуздал… Вынул из мешка ялку с охлажденным питьем, свернутый в рулон большой, запеченный на костре съедобный лишай и уселся прямо на землю, положив у ног ружье. Туловище коня было теперь укрыто красивым покрывалом.
Пустыня была наполнена тишиной. Песок переливался слабым светом в отблесках неярких лучей Луны.
С моря тянуло легким прохладным ветерком. В его дуновении ощущался аромат водорослей.
Прекрасная ночь вступала в свои владения.
Кочевник сосредоточенно вкушал прелесть этого мига.
И тогда в тишине послышались первые шорохи и металлический скрежет…