— Поскольку алкоголь давно освоен организмом русского человека, империалисты масоны придумали новый способ — пытаются разрушить нас путём звуковых колебаний…
Колапушин продолжал недоуменно озираться, пытаясь понять, куда мог исчезнуть из подземного перехода разыскиваемый преступник. Немигайло, полностью согласный с пикетчиком и жаждущий быть услышанным, постучал костяшкой пальца по плакату:
— Я говорю: правильные вещи высказываете. Слышишь, папаша?
Не получив искомого результата, он отодвинул плакат в сторону, упрямо желая пообщаться с человеком, разделяющим искренний порыв его души. За плакатом обнаружился тщедушный мужичок, вжавший голову в плечи и мечтающий, видимо, превратиться в какой-нибудь куст или парковую скульптуру.
— Мотыльков…
Колапушин резко обернулся на голос Немигайло, а стоящий поодаль Снегирёв немедленно закричал: — Держи его!
Немигайло цепко ухватил Мотылькова за плечо, но тот, выйдя из краткого ступора, внезапно завопил на весь переход:
— Народ! Гебешники наших бьют! Не дадимся!
Пришедшие в волнение пикетчики, размахивая плакатами и авоськами, набросились на сыщиков.
— На помощь, товарищи! Руки прочь, палачи!
— Бей, КГБ!.. Бей, супостатов!
Первый звонкий удар транспарантом по голове пришёлся на долю Немигайло. Снегирёв отступал, преследуемый двумя разъяренными бабками. О плечо Колапушина, прикрывшего голову рукой, разбился помидор, растекаясь жижей по светлому летнему пиджаку.
— Стоп! — перекрыл галдёж могучий бас Немигайло. Развернув Мотылькова, которого он ухитрялся, держать, несмотря на свалку, Немигайло содрал с него бейсболку — Этот — из ваших?!
Ошеломлённые старички посмотрели на Мотылькова. Тоненький, старушечий голос растерянно протянул:
— А… кто это?
— Вот и спросите у него, — сказал Колапушин, брезгливо стряхивая с нового пиджака помидорные семечки, — кто он такой.
— Ирод! Сексот! — заверещала одна из старух, пытаясь ухватить Мотылькова за волосы.
— Эй, эй, полегче — заслонил его могучим телом Немигайло, уже успевший приковать Мотылькова к себе наручниками — Задержанных бить не положено.
— Чего, вы? Чего… забормотал Мотыльков, испуганно озираясь на разъяренных пикетчиков.
Вспомнив, о своей руководящей и направляющей роли, на сцену выступил Иван Платонович.
— Вы, собственно, кто? — строго обратился он к Колапушину.
— Старший оперуполномоченный Колапушин — ответил тот, внутренне усмехнувшись, — Уголовный розыск. Вот, пожалуйста — мое удостоверение. Только что, на ваших глазах задержан преступник, находящийся в розыске.
Большое спасибо вам, товарищи, — солидно произнёс Иван Платонович, давая понять оперативникам что аудиенция окончена.