Сергея начинала забавлять эта сцена. Но виду он не показывал. Сидел смирехонько, потупив очи, хлюпая поврежденным опухшим носом.
— Значит, так! Смущал горожан и поселян, в чем и свидетельствовал городской сумасшедший, лжетург и нечестивец, упомянутый Барух, в чем и признался сам испытуемый.
Мартыний перестал скрипеть пером, уставился на чернильницу. Он был явно озадачен.
— Почему не пишешь, дармоед? Рука отсохла?
— Я полагаю, что свидетельство сумасшедшего — это чего-то не то, как вы думаете, отец Григорио? Или для благого дела сойдет?
Хмурый почесал выбритую макушку.
— Сойдет, Мартыний, для благого — все сойдет! Не слишком ли много ты себе позволяешь, а? Они, видишь ли, полагают. Чего ты там еще полагаешь, говори сразу, бездельник!
— Я полагаю, что все это следует шить! — твердо заявил воспрявший духом Мартыний.
— Как?!
— Дело, говорю, надо по кусочкам разложить, упорядочить, чтоб ни одна собака носом не повела, а потом и сшить, как полагается, по всем правилам…
Хмурый отец Григорио схватил с доски щипцы блаженной Ильзы и швырнул ими в бритого — тот ловко увернулся.
— Ладно, на сегодня хватит. Пошел вон!
Мартыния как ветром сдуло, он словно ждал этой благословенной команды.
— Значит, инкуб? — тихо спросил хмурый.
— Инкуб! — ответил Сергей.
— Я тебе бабу пришлю на ночь! Но после двенадцати жди. Не обманешь?!
— Сам не струсь! — Сергей рассмеялся в лицо хмурому. Он за эти прошедшие в пыточной часы настолько вошел в роль, что ощущал себя настоящим демоном.
— Эй, стража! — выкрикнул отец Григорио.
Загремели, зазвенели доспехи, ножны, мечи, алебарды. Сергея на минуту освободили, подняли, вывернули руки за спину. Поволокли. Потом сбросили вниз по какой-то скользской лестнице, заперли дверь. Это была темница.
Сергей долго разминал руки и ноги, расправлял спину. Поясница жутко болела. За пазухой что-то кололо. Он сунул руку — там лежала железная штуковина, которую он сам умудрился спереть из пыточной, уцепившись на ходу за доску. Во тьме было плохо видно. Но глаза привыкали. Сергей смотрел на штуковину, и все у него внутри холодело. Это был шип. Тот самый!
Отец Григорио не обманул. Через час Сергею принесли еду в большой миске и кувшинчик кислого вина. Еда была паршивой, тюремной — обычная баланда. Вино утолило жажду. А еще минут через десять грохочущий и звенящий стражник с прибаутками и хихиканьем столкнул к нему в подвал женщину — изрядно толстую и подвыпившую. Видно, прежде чем пойти в гости к инкубу, долго готовилась.
— Который тут демон?! — спросила она с порога,
И Сергей подумал — может, в последний раз, может, больше и не придется. Он ответил кротко, но с достоинством: