Наверное, потому, что не только не остановил Никиту, но и сам получил некоторое удовольствие от того, что он показал нам.
Странное дело: на уроках физкультуры мы видели девчонок еще более обнаженными, но это было что-то другое, ненароком подсмотренное, а потому возбуждающее... Запретный плод всегда слаще...
Но тогда, увидев, как вспорхнули девчонки, Никита громко рассмеялся им вслед, я впервые его не поддержал:
- Чего ржешь? Ты что, ребенок, что ли?
- А тебе что, ее жопа не понравилась? - грубо возразил он.
- При чем здесь ее задница? Мне ты не понравился! - с вызовом бросил я ему в лицо.
Этого Никита не стерпел и схватил меня за грудки - нас с трудом разняли приятели... Прозвенел звонок, и всем пришлось идти в класс.
Но наша стычка не закончилась, и после уроков мы решили продолжить выяснение отношений. До этого случая мы с ним, не знаю почему, даже на уроках физкультуры, во время боя в боксерских перчатках всегда избегали встречаться друг с другом, словно ощущая некое неустойчивое равенство. Однако на этот раз оба были настроены весьма решительно и даже хотели драться по-настоящему, на кулаках, но остальные члены нашей четверки уговорили не делать этого, а просто побороться "до лопаток".
Стояла ранняя весна: мокрый снег, грязь и яркое солнце. Борьба оказалась нешуточной, и победить мог каждый: силы были почти равны, но я все-таки оказался чуть более удачливым или более проворным и в конце концов, захватив его на болевой прием, придавил его лопатки к земле.
- Все! Все! - закричал Гена Царенко, вызвавшийся судить наш поединок. Успокоились? А теперь встаньте и пожмите друг другу руки!
Мы поднялись нахохлившиеся, еще разгоряченные борьбой, но, едва взглянув друг на друга, почти одновременно расхохотались: мы были грязные, мокрые, потные.
- Ну и дураки же мы с тобой! - воскликнул Никита.
- Точно, дураки... - кивнул я, давясь от смеха...
С этого дня у нас с Никитой сложились особые отношения: каждый во что бы то ни стало стремился быть лидером, стать лучше, сильнее другого. А когда я начал во многих видах легкой атлетики обходить его, он не смирился с тем, что проигрывал мне, и ушел в акробатику, в силовую четверку и опередил меня, выполнив гораздо раньше норму "мастера спорта". Но при этих страшных физических нагрузках он баловался алкоголем, и сердце его не выдержало: я уже учился в Москве, когда мне сообщили, что Никита умер прямо во время соревнований...
Сейчас, вспоминая Никиту, этого талантливого парня, отлично игравшего на гитаре и аккордеоне, прекрасно знавшего английский: в их доме два дня в неделю говорили исключительно по-английски, балагура, душу любой компании, мне становится грустно, и я почему-то ощущаю себя немного виноватым...