Стопа Человека занимает малое место в бескрайней Пустыни. Но, несмотря на это, она может ступать там, где ещё никто не проходил. Ступая же там, где ещё никто не проходил, Человек способен уйти далеко и обрести большее. Познания его разума невелики, но Человек вверяясь Неведомому, способен дойти до Того, Кто его сотворил.
И Путник спросил:
− А кто есть Тот, Кто меня сотворил?
Странник произнёс:
− Его можно воспринять, но нельзя передать. Можно дойти к Нему, но нельзя постичь. Его можно Любить, но нельзя объять. Его можно понять в Начале, но нельзя познать до Конца. Ибо Он есть Тот, Кто создал всё. Ибо Он есть Созидающий своей Волей.
− Откуда ты знаешь это о Нём? − удивился Путник.
− Я есть Голос Его и Слух, − прозвучал ответ.
− Но кто ты? Назови мне имя своё.
− Имя − всего лишь тень от одежды, но её у меня много. А Сущность одна − Бодхисатва».
После того, как Сэнсэй рассказал нам эту легенду, мы продолжали путь молча. Очевидно, все, также как и я, пребывали под сильным впечатлением от услышанного, и пытались разобраться в первую очередь в себе, своего выбора пути в жизни. И уже когда мы подходили к лагерю, Андрей спросил у Сэнсэя:
− А Бодхисатвы посещают только Восток?
Сэнсэй усмехнулся:
− Почему, они везде бывают, и на Руси в том числе.
− Да? − изумился Андрей. − И на Руси? Что, были русские бодхи? Никогда за это не слышал. Сэнсэй, расскажи…
Все оживились, очевидно, также горя желанием услышать об этом поподробнее. Но Сэнсэй, глянув на встречающих «охранников» нашего лагеря, лишь проговорил:
− Попозже, вечерком…
«Ну, вечерком, так вечерком», − подумала моя особа и устремила свой взор на махающую мне рукой Татьяну.
В лагере нас уже заждались. Распаковывая пакеты, мы поведали оставшимся ребятам о своих приключениях, а они нам о своих. Оказывается, мои друзья тоже тут не скучали. Во время того, как наши «охранники» решили отдохнуть, «прикормленные» чайки пытались совершить вторичный погром. Ну и Костик, снарядившись в индейца, решил с Юрой, во что бы то ни стало поймать хоть одну «дичь» и устроить ей «показательные разборки, чтобы другим неповадно было». Они, как полагается, сделали «засаду», в прибрежном камыше. Однако из этой затеи вышла лишь комичная история, как два городских хлопца чуть было не довели до инфаркта «благородную птицу» своим внезапным появлением с улюлюканьем, неистовыми криками и сумасшедшими виражами по берегу в погоне за перепуганной стаей пернатых. Так что своими «цивилизованными разборками» в дикой природе наши «индейцы», кроме перьев и птичьего помёта, ничего больше, как выразился Костик, «не поимели».