Когда Савелий вернулся из Афганистана, он сразу же решил отомстить убийцам. Был уверен, что за всем этим скрывается Леша-Шкаф, Лолита и их окружение. Не теряя ни секунды, он тут же отправился к ним. Боясь, что в таком состоянии Савелий может наломать дров, Константин Иванович поручил одному из самых опытных своих сотрудников, Юрию Стороженко, напарнику покойного Иннокентия, осторожно понаблюдать за ним, стараясь ни во что не вмешиваться, но прикрыть Савелия в случае необходимости от опасности и не дать во что-нибудь вляпаться. Кроме того, любыми путями нужно было скрывать, что его подопечный имеет отношение к службе безопасности. Генерал дал понять капитану Стороженко, что он заинтересован в Савелии и что того нужно беречь, как зеницу ока и тут же сообщать все важные новости лично ему.
Два дня не было никаких сообщений, и Богомолов уже начал волноваться, когда наконец позвонил капитан Стороженко.
— Что случилось? Почему так долго молчал, капитан? — грубовато спросил Богомолов.
— Вы же сами велели сообщать только важные новости, Константин Иванович, — обидчиво ответил тот.
— Хорошо, докладывай! Хотя, нет… Откуда звонишь? — От себя. — Поднимись ко мне.
Через несколько минут капитан заглянул в кабинет.
— Разрешите, товарищ генерал? — Проходи, садись! — Увидев его осунувшееся лицо, синяки под глазами, Константин Иванович даже пожалел капитана. — Что, Юра, помотал тебя наш подопечный? — участливо спросил он.
— Не без этого! — устало вздохнул тот и потер пальцами виски.
— Ладно, потом отдохнешь на славу. Докладывай.
— Собственно, доклад будет достаточно однообразным и коротким… — начал капитан.
— Не тяни резину! — нетерпеливо бросил генерал. — Только по существу.
— Извините. Почти все время мой подопечный следил за неким Иконниковым Алексеем Борисовичем по кличке Леша-Шкаф и его сожительницей Илоной Мезенцевой по кличке Лолита, — устало начал докладывать Стороженко.
— Савелий тебя обнаружил? — неожиданно спросил Богомолов.
— Так точно! В первый же момент, несмотря на все мои усилия. — Капитан произнес эти слова с явным уважением, хотя и понимал, что это признание не добавит ему славы. — Вы ж меня знаете, товарищ генерал! Еще никому не удавалось меня обнаружить, если я этого не хотел, а тут… — Он с улыбкой вздохнул. — Словно Бог или черт ему помогает: сразу подошел ко мне и в лоб спросил: — «Вы чей, Богомолова или Вишневецкого?» — А ты?
— В первый момент я даже опешил, но потом вспомнил, что вы мне говорили не вспоминать об Органах, и решил все свести на шутку: сказал, что я «собака, которая гуляет сама по себе». Он как-то странно посмотрел на меня, словно рентгеном высветил, а потом тихо сказал: «Наблюдать — можно, мешать нельзя: хлопотно для жизни! Понял?» Говорю: это меня вполне устраивает. На том и разошлись. Ну, думаю, попал! Впервые в такой ситуации! А потом даже стал уважать его. Вначале он меня не замечал, попытался оторваться, а когда не удалось, то смирился, а когда однажды я потерял его в метро, то он ожидал меня на следующей остановке, словно признал.