— Отставить! — крикнул он за пару секунд до экзекуции. И грубо спросил: — Ты кто?
— Я воин Аллаха! — гордо выпрямившись, ответил задержанный. — Я послан им на землю, чтобы наказывать неверных и славить его великое имя!
— Как тебя зовут, воин?
— Имя мое — Харон, я из рода Таштамировых. А ты кто? — бесстрашно спросил он.
— А я — Мушмакаев! — важно ответил Муха и, поскольку пленник никак не отреагировал, добавил: — Командир отряда «Горные волки». Неужели не слышал?
— Не слышал. А с кем сражается твой отряд? — Харон говорил так, словно не он находился в плену у Мушмакаева, а Мушмакаев — у него.
Тот разозлился и уже хотел отдать придурка своим холуям, как вдруг, неожиданно даже для себя самого, решил с ним поговорить.
— Мы сражаемся во имя Аллаха, — произнес Мушмакаев с легкой усмешкой, но Харон не заметил этого и снова спросил:
— С кем вы сражаетесь?
— С неверными, — как можно серьезней ответил Мушмакаев. Разговор стал его забавлять.
— Да будешь ты благословенным, как и дети твои? — Таштамиров преклонил перед ним правое колено и прижал к груди правую руку.
— А с кем ты ведешь войну? — спросил Мушмакаев.
— С теми, с кем борешься и ты, брат мой! — Таштамиров поднял голову. — С неверными!
— И как же ты воюешь с неверными? — сдерживая смех, поинтересовался Мушмакаев.
— Либо обращаю в веру Аллаха, либо отправляю к нему на перевоспитание.
— К кому «к нему»?
— Конечно же, к Аллаху! — Таштамиров воздел руки и произнес несколько фраз из Корана.
— И как же ты отправляешь их к Аллаху? — все больше забавляясь, спросил Мушмакаев.
— Я отрезаю им головы, — буднично ответил пленник.
Мушмакаев ожидал услышать все что угодно, только не это, а потому не поверил.
— И сколько голов ты уже отрезал? — спросил он.
— Сейчас посчитаю, — спокойно ответил Харон. — Дайте мой рюкзак!
Мушмакаев кивнул, и один из боевиков протянул Таштамирову его потрепанный рюкзак. Харон развязал веревку, вытащил жестяную банку из-под кофе, открыл крышку и высыпал на землю человеческие уши, затем начал их пересчитывать.
Мушмакаев мгновенно перестал улыбаться.
— Восемь! — объявил Харон.
— И чем же ты их?.. — Мушмакаев резанул себя по горлу ребром ладони.
— А вот чем! — Таштамиров быстро вытащил из рюкзака чуть изогнутый нож сантиметров сорок длиной.
В солнечных лучах он ярко вспыхнул стальным блеском, и по спине Мушмакаева пробежали липкие мурашки. Ему вдруг показалось, что Таштамиров сейчас взмахнет этим страшным клинком и снесет ему голову. С трудом пересилив страх, Мушмакаев взглянул на тех, кто привел задержанного: их лица были белее, чем снег, лежавший вокруг. Мушмакаев рассмеялся.