Савелий начал рассказывать, а Воронов лишь изредка вставлял некоторые пояснения. Когда они дошли до Михаила Гадаева, генерал вытащил из кармана сложенный лист бумаги.
— Мне удалось раскопать в нашем архиве показания человека, которого взяли в связи с терактом в больнице. Из этих показаний совершенно ясно, что Яса Гадаев был убит одним из террористов. В него всадили чуть не всю обойму.
— Теперь понятно, почему тело так быстро кремировали, — сказал Савелий.
— Конечно, чтобы избежать лишних кровавых разборок.
— А где сейчас этот бандит? — поинтересовался Савелий.
— Зачем тебе? — удивился генерал.
— Мне он не нужен. Но Михаилу… Бандит жив?
— Сидит в Краснопресненской тюрьме.
— На пересылке… — Савелий кивнул. — Отлично! Надо сказать Михаилу.
— А что, ты все-таки в нем сомневался? — насторожился Воронов.
— Нет, я в нем нисколько не сомневался и верю совершенно безоговорочно. Однако мне хотелось, чтобы у Михаила даже мысли не возникло о том, что он ошибается, участвуя в операции по устранению Мушмакаева.
— Интересная у тебя логика, — поморщился Воронов. — Веришь «безоговорочно», а заботишься о том, чтобы совесть его не мучила.
— Верю, потому и забочусь, — твердо произнес Савелий.
— Ладно, хватит спорить! — строго оборвал Богомолов. — Каждый человек имеет право на собственное мнение, если это мнение не мешает жить другому. Лично мне нравится подход Савелия. Если можешь избавить другого человека от лишних сомнений, сделай это!
— Сдаюсь! — Воронов поднял руки. — Я могу задать вам, Константин Иванович, один вопрос? В прошлый раз вы сказали, что нам не следует знать фамилию человека в правительстве, который принял решение убрать Мушмакаева. Так?
— Ну, так. Для вашего же спокойствия.
— Согласен, я и не спрашиваю. Я хочу узнать другое. Кто все-таки принял решение: вы или тот человек?
— А это имеет значение?
— Еще какое! — воскликнул Савелий. — Хотя, мне кажется, Андрей, и об этом спрашивать не стоило.
— Почему?
— Потому, что генерал уже ответил.
— Когда это? — удивился Константин Иванович.
— Вы говорили, что несколько раз обращались с рапортами, в которых предлагали ликвидацию Мушмакаева, но к вам не прислушивались, — спокойно начал объяснять Савелий. — Отсюда вывод: раз такой приказ появился, значит, решение принято наверху.
— Опасный ты человек, — процедил Богомолов: ему явно не понравилось то, что он услышал.
— Не вы первый сегодня говорите мне об этом.
— Я могу быть уверен, что все останется между нами? — тихо спросил Богомолов.
— Естественно. Можно было бы и не спрашивать. Мы столько знаем друг друга, таких передрягах вместе побывали… Даже как-то странно, что вы сомневаетесь.