Семь цветов радуги (Брюсов) - страница 33

Руки медленно сплетаем, там, где дремлют зеркала,

Соблазнительно-невинно, в дрожи счастья и печали,

Клятвы страсти повторяем, и от них бледнеет мгла.

Теплых уст прикосновенья, приближенья рук палящих,

И биенье близко, рядом, сердца в трепетной груди…

Но потом, как дуновенье, словно листьев шелестящих,

С ветром, шепоты над садом, — тихий голос: «Уходи!»

Зову тайному покорна, из упорных рук без слова

Ускользая, на прощанье из стекла бросает взгляд…

Но уже над бездной черной рой видений вьется снова:

Форм бесстыдных очертанья, очи, губы, хаос, ад…

В замке пышном и старинном, где пустынно дремлют тени,

Как в безмолвии могилы, я живу в беззвучной мгле,

Сны слежу, как свиток длинный, чтоб среди иных видений

Увидать, как облик милый улыбнется мне в стекле!

8 мая 1912

На песке, пред дверью бестиария,

На потеху яростных людей,

Быть простертым в сетке сполиария,

Слыша дикий вопль толпы: «Добей!»

Если взор не застлан тьмой кровавою,

Рассмотреть над сводом в вышине

Кесаря, что горд всемирной славою,

И весталок в белом полотне;

Круг красавиц, с пышными криналями,

Юношей, с веселием в очах,

Феба лик, сияющий над далями,

В чистых недоступных небесах;

Вспомнить все, что может сладко-бурного

Встретиться бесправному рабу:

Бред беспечный праздника Сатурнова,

Ласки потаенной ворожбу;

И, поняв, что в мире нет желаннее

Ничего, чем эта жизнь людей,—

Чуть шепнуть покорное прощание

Под гудящий вопль толпы: «Добей!»

1913

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец,

Знакомых образов рой реет вдалеке.

Ты снова предо мной, надменный корсиканец,

Вновь — в треуголке, вновь — в походном сюртуке.

Любовник ранних дум, герой мечтаний детства!

Твой гений яростный, как Демона, я чтил,

И грезам зрелых лет достался он в наследство…

Нет, я, Наполеон, тебя не разлюбил!

Мы все — игрушки сил, незримых, но могучих,

Марионетки — мы, и Рок играет в нас.

Но миру ты предстал, как зарево на тучах,

И до последних дней, блистая, не погас!

И вновь ты предо мной, великий, как бывало,

Как в грозный день, когда над Неманом стоял,

И рать бессчетная грудь родины топтала,

И злость Европы ты орлами окрылял.

Умел согласовать с Судьбой ты жест и слово!

Актер великий! что Нерон перед тобой!

Ты в каждом действии являлся в маске новой,

Владея до конца восторженной толпой.

Вождь малой армии, ты дерзок при Арколе;

Король всех королей, в Берлине лестью пьян;

И, как герой, велик в своей жестокой доле,

«Где сторожил тебя великий океан!»

Вершитель давних распрь, посланник Провиденья,