- Где ты, Хэймлет, сучий потрох?! - кричал Олаф, медленно передвигаясь по палубе и одаривая окружающих увесистыми ударами своего двуручника.
Людей вокруг было уже значительно меньше, ряды бойцов с обеих сторон сильно поредели. На палубах обоих драккаров стало свободно.
- Вот он я, лохматая обезьяна, к твоим услугам,- конунг появился незаметно, как призрак он вырос перед ярлом в лучах серебристого света луны.
- Ах ты, датский недомерок,- проревел Олаф,- сколько тебе раз повторять, чтобы не называл меня гадкими незнакомыми словами. Ну ничего, я сейчас намотаю твой брехливый язык на лезвие своего меча.
Олаф шагнул вперед и с силой опустил меч, метя в ненавистную голову, прикрытую меховой шапкой из черно-бурой лисицы, но острый клинок прочертил дугу и врезался в палубу, расщепив доску пополам. Хэймлет стоял уже с другой стороны викинга, нагло посмеиваясь.
- Тебе только небеса разить, во все другое, помельче, промахнешься,- язвил датчанин.
Олаф взбесился, его меч замелькал, описывая круги. Хэймлету пришлось туговато, он прыгал из стороны в сторону, уходя от смертельных ударов, и безуспешно пытался воткнуть в Олафа свой тонкий, изящный, острый как бритва клинок. Со своей стороны Торкланд тоже трудился вхолостую. Тяжелый меч подымался и опускался медленней, чем двигался проворный датчанин. Так они кружили друг подле друга, пока луна не зашла за скалы. Звезды были яркие, но все-таки видно стало хуже.
Увлеченные друг другом, два вождя не заметили, как пали все хирдманы обеих команд. Как последний датский воин слабеющей рукой вонзил меч в живот урману и тут же оступившись в темноте, упал за борт - израненное тело не смогло долго сопротивляться воде, и тяжелая кольчуга утянула бойца на дно пролива. И не было товарища подать руку. И была эта смерть ужасна, так как проигравший ушел в Валгаллу к светлому Одину, умерев с мечом в руке, а победитель отправился кормить рыбу во владения мрачного Ньерда. А два предводителя, как два призрака, тенями носились по палубам, перескакивая с одного корабля на другой.
Уже утренняя заря загорелась над морем, а два мужа, все стояли друг против друга. Меч с трудом поднимался, руки онемели, и сил больше не было даже для ругани.
Олаф в упор смотрел на своего противника, устало привалившегося спиной к мачте, ненависть уже прошла, исчезла и обычная злоба, вытесненная непомерной усталостью, но в конце-то концов надо было закончить дело.
Олаф весь подобрался, собрал последние силы и, размахнувшись, врезал боковым ударом в голову Хэймлета, но тот успел пригнуться. Удар настолько был страшен, что меч, не встретив вражеской плоти, по касательной врубился в мачту на полторы ладони и застрял там. Олаф, уперевшись ногами в основание мачты, онемевшими руками пытался вырвать его оттуда. Хэймлет с вымученною улыбкой двинулся к Торкланду.