— Ну…
— Не «нукай»!.. — нахмурился мастер и повернулся к Смолину. — Автомат кромки стоит?
— Третий день…
— Туда и поставь… Вправим с погрузки сними, ему в напарники…
— А Люсткин? Он же не успеет разгрузить один, старый…
— Ничего, в ШИЗО не захочет — успеет! — Мастер снова ухмыльнулся и повернулся к Савелию: — За брак вычту: в первый раз без рапорта, а потом — не взыщи! — И он развел руками. — Два рапорта — ШИЗО!
Потом раскрыл тетрадь, написал фамилию Савелия:
— Распишись против своей фамилии!
— ПТБ, что ли? — буркнул Савелий.
— Грамотный! — поморщился мастер. — Не за пять же лет расстрела?
— И каждый год — до смерти! — подхватил бригадир и захихикал, поддерживая тон мастера.
— Савелий тяжело взглянул на него, быстро расписался и недовольно бросил:
— Веди, шутник!..
— Погоди! — остановил мастер. — А мы ведь с тобой тезки, меня тоже Савелием назвали — Савелий Петрович… Редкое имя в наше время… Савелий хмуро пожал плечами.
— Ладно, Савелий, иди, — вздохнул мастер. Автомат, куда его привел бригадир, очень спешно и коротко рассказав, как на нем работать, представлял собой длинный агрегат с металлической лентой, которая нагревалась до высокой температуры. Эта лента скрывалась между двумя стенками автомата с прижимными валиками, которые и продвигали мебельную деталь из ДСП. К их станку детали подавались уже с ошпоненными боками, и нужно было покрыть шпоном ребра детали. На первый взгляд операция простая: взял из стопки деталь (стенку шкафа, крышку стола, бок стола или какую другую), провел ребром по резиновому валику, крутящемуся в специальном клее, прижал ребро к полоске шпона и с прилипшей полоской провел по горячей ленте вперед, до захвата прижимными валиками, которые двигают ее к твоему напарнику, взял следующую деталь и так далее, до конца смены.
Без привычки, без опыта, сноровки поспевать за все возрастающей стопкой деталей, поступающих с обратного автомата, довольно трудно: то рука соскользнет — сжегся об огненную ленту, то шпон в сторону соскользнет — брак…
Пот заливал глаза и уши Савелия, промокла насквозь куртка спецовки, когда раздался гудок сирены — резкий, противный звук…
— Обед! — крикнул молодой напарник Савелия. С другого конца автомата и тут же выключил рубильник станка.
Почти мгновенно в цехе воцарилась тишина: повыключав станки, зеки потянулись к выходу в столовую.
— Ты идешь? — спросил напарник Савелия Варавин, вытаскивая из закуточка пайку хлеба и ложку. — Торопись, а то без обеда останешься: наша бригада в первых списках обедает, — бросил он и пошел к выходу.
Савелий смахнул рукавом пот с лица, вытащил из ящика верстака свою пайку, завернутую в газету, ложку, а когда выпрямился, увидел стоящего рядом мастера.