— А если вы понадобитесь? — вызывающе посмотрел на нее Виктор.
— Кнопка вызова над диваном! — без тени смущения повторила она, чуть присев с поклоном. — Спасибо! Приятного отдыха! — завлекательно покачивая стройными бедрами, она вышла, бесшумно прикрыв дверь.
— Вот это сервис! — восхищенно усмехнулся Савелий.
— Идем! — позвал Варламов, стягивая плавки. В следующей комнате из резного мореного дуба был бассейн с постоянно циркулирующей водой. На широких деревянных скамейках, разместившихся у стен, лежали красивые резные шайки, медные ковши с деревянными ручками, до зеркального блеска начищенные. У лесенки в бассейн висело несколько огромных махровых полотенец, под ними, в специальной нише, тапочки, заклеенные в полиэтиленовые пакеты, и вязаные шапочки.
Варламов открыл дверь, которой Савелий не заметил, и они вошли в парилку, сравнительно небольшую комнату метра два с половиной шириной с тремя внушительными полками, на каждой свободно мог лежать человек с самыми значительными формами. При входе слева стояла электрическая финская печь с гладкими валунами.
— Так здесь замерзнуть можно! — поморщился
Савелий, взглянув на термометр, показывающий 63 градуса.
— Ну да? — усмехнулся Виктор и покрутил что-то у электрической печки.
Не прошло и нескольких минут, как в парился стала подниматься температура, и вскоре они опустились на первый полок. Их тела покрылись мелкими бисеринками пота.
К удивлению Савелия, несмотря на сто с лишним градусов внутри, парилки дышалось до легкости хорошо и свободно. Когда прогрелись настолько, что волосы начали потрескивать, они выскочили оттуда и бросились в ледяной бассейн с проточной водой. Тысячи иголок вонзились в кожу и приятно покалывали. Выдержав там около минуты, друзья вылезли из воды, обернулись махровыми полотенцами и вышли в комнату отдыха.
— Что пить будешь?
— Сейчас самое лучшее — холодное пиво… да с раками! — мечтательно произнес Савелий.
— Пожалуйста… — пожал плечами Виктор и достал из столика банки с раками, чешское пиво в запотевших бутылках. — Но сначала давай помянем всех наших… — тихо произнес он и налил в изящные рюмки коньяк.
— Молодец, Виктор!
Они выпили стоя, чуть помолчали, потом, опустившись на диван, Савелий решительно сказал:
— А теперь, Виток, рассказывай!
— Не гони лошадей, повеселимся, расслабимся… Ведь сколько не виделись… — Несмотря на деланную бодрость, он выглядел несколько растерянным и явно оттягивал разговор.
Интуитивно Савелий понял, что с ним происходит что-то неладное. Они были в таких переделках, когда один неосторожный шаг, да что там шаг, неосторожное движение грозило смертью. Но это там, в Афганистане, где к смерти привыкали настолько, что переставали обращать на нее внимание. Говорят, что на фронте самая страшная смерть — первая. Первый погибший — на твоих глазах товарищ, первый убитый тобою враг, которому ты заглянул в мертвые, остекленевшие глаза. Потом чувство жалости, страха, вины притупляется настолько, что совершенно спокойно можно есть консервы рядом с трупом.