В связи с этим, выход за рамки классического описания в естественных науках — подлинная революция разума. Квантовая физика XX века, осмелившаяся на такую революцию, остается самым поразительным событием в истории человеческого познания. И пусть квантовая модель до сих пор обитает только в царстве чистого интеллекта, вступая во всех отношениях в противоречие с привычным миром эмпирического опыта, упрямо воспроизводящего себя на протяжении целой эпохи, — даже эта, исключительно ментальная победа обладает значением, которое невозможно переоценить.
Не так уж важно, что в «квантовой реальности» нового описания мира будет подтверждено экспериментальными исследованиями, а что окажется всего лишь математической конструкцией, породившей неверные интерпретации. Главное — «классический» мир пошатнулся, и открывшуюся пропасть между Реальностью и описанием (нагуалем и тоналем) уже не устранить. И в этом непостижимом пространстве «сознание» стало впервые приобретать физический смысл, — смутный и парадоксальный, включающий в себя догадки, предчувствия и интуицию, но уже не идеальный. Сознание выбралось из царства абстрактных спекуляций философии и психологии.
Толтекская описательная модель, возникшая в результате систематических исследований внимания и перцепции, принимает квантовый мир с легкостью — как бы ни была она далека от современного естествознания. В большой степени то же самое можно сказать и о других древних альтернативах описания — даосизме, ведантизме, буддизме и т. д. Однако кастанедовская парадигма в этом ряду имеет уникальный прагматический потенциал, поскольку сосредоточена на энергетическом. механизме осознанного восприятия, который лежит в основе магического «делания» толтека. Понимание перцептивного акта как «сборки», а согласованной перестройки воспринимаемого — как изменения структуры самого энергетического тела (сдвиг и движение точки сборки) приводит к тому, что физика (энергетика) осознания оказывается центральной идеей учения.
Поскольку нагуализм — не физика, он часто оперирует метафорическими (а значит, более емкими) понятиями. У такого «способа говорить» есть ряд очевидных достоинств, хотя метафорический подход не может обойтись без недостатков — прежде всего, искажающего упрощения описываемой Реальности и неуместных аллегорий, вызывающих заблуждения.
Разумеется, идеального языка не бывает. Любой способ трансляции понимания вынужден обращаться к знакам и символам, которые по природе своей есть продукт искажения. В этом смысле даже самые точные языки естественных наук не могут быть адекватными «трансляторами». Нагуализм учитывает это обстоятельство и потому настаивает на условности своей (как и любой иной) метафизики.