— Ну, тогда ему лучше сразу в петлю, — сказал Савелий, — он же не дурак, понимает, что его ждет в России.
— А мы все по-умному сделаем. Чтобы у него таких мыслей не возникало. Примем его, как говорится, с распростертыми объятиями. Ну, потребуем, конечно, для отвода глаз кое-какие налоги заплатить. А так будем его беречь как зеницу ока, чтобы не спугнуть.
— Вообще-то, Константин Иванович, вы это красиво придумали, — согласился с генералом Савелий. — Если, конечно, все получится и он не только клюнет, но и заглотит приманку?
— Посмотрим-посмотрим… Ты, кажется, в море собирался купаться? Так давай вперед и с песней! Чтоб духу твоего здесь не было! А пленочку твою я к рукам приберу: она со мной в Москву с диппочтой улетит. Согласен?
— С вами не согласишься, себе дороже станет, — буркнул недовольно Савелий.
Ему не понравилось, что его как бы невзначай отодвигают подальше от Велихова, но он чувствовал, что сейчас генерал прав на все сто.
— Ну, вот и прекрасно! Как появятся новости, я тебя отыщу. Тебе много тут еще осталось?
— Одиннадцать дней.
— Ого! Мне бы хоть пару дней пожить так: лежи, живот грей на солнышке… Увы, не имею права сейчас отдыхать. А ты давай бери свое — заслужил!
Они простились. Генерал поехал в посольство, а Савелий, сдав номер портье, направился в Эйлат греться на солнышке.
Пока Савелий нежился у теплого моря, генерал Богомолов развил бурную деятельность. В тот же день из Москвы ему было выслано досье на Велихова, и Константин Иванович связался с тем давним знакомцем из израильской спецслужбы и договорился о встрече.
…История их знакомства уходила в далекое прошлое. Отец Соломона, недавно возглавившего один из отделов израильской контрразведки Моссад, Моисей Маркович был старым чекистом и некоторое время начальником и наставником молодого Богомолова. Богомолова Моисей называл своим любимым учеником, а ставший теперь большим начальником Соломон ребенком звал будущего генерала «дядя Костя» и обожал сидеть у него на плечах.
В светлом, скромно, по-деловому обставленном кабинете навстречу Богомолову из-за стола поднялся высокий человек лет под сорок. Его черная шевелюра была уже заметно тронута сединой. Трудно было узнать в нем живого белозубого востроносенького парнишку, который прыгал на крепких плечах двадцатипятилетнего Кости Богомолова.
— Постарел ты, братец, однако, — пожимая руку хозяину кабинета, заметил генерал.
— А ты, дядя Костя, все такой же бравый, — сдержанно улыбнулся Соломон. — Присаживайся. Что будешь пить? Сок? Виски? Коньяк? Или… Слушай, давай тяпнем традиционные русские сто пятьдесят граммов. Есть у нас тут неплохой напиток, аналогичный излюбленному русскому. «Голден водка» именуется, мы ее для простоты «голдовкой» кличем…