— Это не так-то просто. Все зависит от того, как развивается flor . Ну… — Видя непонимание в ее глазах, он развел своими сильными, прекрасно вылепленными руками и встал, чтобы вновь наполнить ее бокал. — Когда мы приедем в Хеpec, я специально свожу вас в bodega — винодельню и попытаюсь объяснить все там. Если вам это правда интересно.
Да, ей это было интересно, несмотря на чувство взаимного недоверия, разделявшее их, ложь с ее стороны и диктаторское высокомерие — с его. Кроме того, у нее появлялась возможность выйти из создавшегося положения, и отбросить ее она просто не имела права. И потому, подкрепившись еще одним глотком вина, Кэти постаралась расслабиться, откинулась в кресле, положила ногу на ногу и спросила:
— А когда я смогу посетить Херес и вашу матушку?
— К чему такая спешка? — В его холодных серых глазах появилось презрение. Кэти вздрогнула еще и оттого, что его взгляд намеренно долго задержался на ее длинных, выставленных на обозрение точеных ножках. — Что, finca — слишком тихое, слишком скучное место, по вашим понятиям? Мне очень жаль, что вы так быстро устали от нее.
Ужасный, ну просто ужасный человек! Лицо Кэти пошло красными пятнами, и она поторопилась опустить ногу и расправить юбку. Он смотрел на ее ноги так, будто это какой-то товар, выставленный на продажу. Причем товар уцененный, бывший в употреблении. Хорошую же службу сослужила мне Корди, или, вернее, ее репутация!
— Главной причиной, заставившей меня согласиться на поездку в Испанию, было дать возможность вашей матери посмотреть на внука, — сказала она с холодным достоинством, которым очень гордилась. — Если у вас нет желания отвезти нас, я могу доехать и сама. Томас…
— Моя мать примет вас, когда будет в состоянии сделать это, — вежливо прервал ее Хавьер. — Прошло не так много времени со дня смерти Франсиско, и она должна еще привыкнуть к мысли, что он оставил после себя ребенка. А Томас вас никуда не повезет. Я запретил ему.
Запретил? Да, он предусмотрел и это. Здесь его слово — закон, и Томас, да и другие обитатели его маленького королевства беспрекословно подчиняются приказам своего повелителя. Горло ей обожгло что-то острое и горячее, и голос стал хриплым от гнева:
— Тогда какого черта я здесь делаю? Вы что, не могли подождать, пока она будет готова? К чему попусту тратить мое время?
Кэти вскочила с кресла, чувствуя, что готова убить этого спесивца. Но гнев ее оказался совершенно бесполезным, натолкнувшись на непробиваемую стену его совершенно очевидного равнодушия. На смуглом, с резкими чертами лице не отразилось никаких эмоций. Это была выработанная годами привычка мужчины, слишком хорошо воспитанного, чтобы реагировать на неприличное поведение какой-то базарной торговки. И Кэти не осталось ничего другого, как вновь усесться в кресло. Она была словно выжатый лимон. А дону Хавьеру хоть бы что: он поднялся с врожденной грацией и нажал кнопку рядом с широкой кедровой дверью.